Юрий Касянич - Сауна

Вначале Марина не прикасалась к сценарию, демонстративно бросив его на столик в коридоре, но через день любопытство взяло верх - Марина уже пережила искушение кинематографом, в конце концов, есть неплохие кинороли, и что там строить из себя пуританку от театра?

В сценарии герой - Карамышев - после двадцатилетнего супружества встречает возлюбленную юности Елену. Его охватывает юношеская острота ощущений, он мечется, тайком летает в город, где живет она. Им удается провести несколько дней во время отпуска вместе. Черное море. Она безумно одинока, но оттаивает, верит в воскрешение любви. А семья рушится: дочь уходит из дома и под знаменем осуждения отца решает проблемы личной жизни, жена, страшась разрыва, становится слепоглухонемой. Обмолвившись об этом по телефону, он приводит Елену в ярость. Она вызывает его и устраивает над ним суд. Карамышев уничтоженно убегает, улетает, прилетает и встречает в аэропорту свою жену, ждущую его возвращения.

Провокатором оказался кинорежиссер Николай Буров. Марина снималась у него в фильме "Игра вслепую". Получился глуповатый детективчик, критики упражнялись в иронии, зрители писали нехорошие письма, да и Марина в роли скупщицы золота выглядела весьма бледно.

- Ну, как чтиво? - Буров позвонил через два дня.

- Так, значит, это твоя работа? Форменный террористический акт. Я же говорила, что с кино завязано. А ты анонимно вламываешься... - Марина изображала недовольство.

- ...и предлагаю главную роль, - ответил он голосом нашкодившего пацана, который уверен, что наказание миновало.

- Ну-у, - протянула Марина.

- Согласна?

- А пробы? - давая понять, что согласна, спросила Марина.

- Значит, согласна. Ты идешь без проб. Все-таки мы...

- Глаз вон, - Марина не любила вспоминать об их интрижке.

"Без проб!" - Марина ликовала. Она ненавидела их.

- Ты должна быть красивой. Классика на голове, элегантная простота и шарм, ну в общем, Вера Богдановна поколдует, - увлеченно вещал Буров. - А начало будет такое - толпа, гололед, он идет, погруженный в свой серый быт, снимаем черно-белым, потом видит ее, то есть тебя, тут переходим в цвет. Вначале не узнает, ты эффектна, он засматривается, узнает, окликает, скользит по льду, падает, встает - тебя, то есть ее, нет. Снова черно-белым. И потом - титры.

- Это уже где-то было, - сказала Марина.

- Ерунда, - отмахнулся Николай.

Марина с удовольствием повторила слова Бурова: "Ты эффектна..." и зажмурилась. Ей вдруг захотелось очутиться на съемочной площадке, окунуться в суету и неразбериху кино.

Она поставила на газ чайник, вернулась в комнату. Из серванта достала изящную кобальтовую чашку от недобитого сервиза, серебряную сахарницу, банку растворимого кофе, подкатила плетеный столик на колесиках к мягкому креслу и взяла в руки сценарий.

Она прочла кульминационную сцену, где Елена рассказывает Карамышеву о ребенке, о его ребенке, которого не родила, и о том, что из-за этого больше не могла иметь детей. Получалась сцена высочайшего коммунально-драматического накала, во время которой несколько миллионов кинозрителей смогут пустить слезу. Марина усмехнулась, и, подняв голову, наткнулась взглядом на фотографию улыбающейся Машки. Все ее ироническое настроение пропало, и опять тихонько заболело сердце. Как она выжила тогда? Как тянуло ее тогда броситься вниз, с эстакады, когда она шла из больницы! В ее ушах непрерывно стоял плач дочери, она все время пыталась вспомнить, как Машка смеялась, и не могла, и принималась плакать сама, а слез уже не было, она только постанывала, как после большого глотка ледяной воды.

Свист чайника прервал ее воспоминания. Она пошла на кухню.

Вернувшись, Марина насыпала кофе в чашку и, поискав взглядом, не обнаружила сахарницу.

Она испуганно откинулась в кресле и прошептала:

- Бермудский треугольник. Жемчужина исчезла, летняя кофточка испарилась. Какая-то мистика. И вот опять... Может, квартиру поменять?

Она вспомнила, как недавно потеряла солнечные очки. Собственно, не потеряла - они пропали. Марина отчетливо помнила, что пришла после репетиции, положила очки на стол, побежала к зазвонившему телефону, а когда вернулась - их не было. Поиски были безрезультатны.

Перегнувшись через ручку кресла, она замерла от неожиданности: на полу стояла сахарница. Марина протянула к ней руку, потом отдернула, словно боясь удара током, но, помедлив минуту, все же взяла. Дрожащей рукой размешала кофе и сахар, потом налила кипятку, еще помешала - и опять принялась листать сценарий, стараясь не думать о пропажах.