Фрэнк Герберт - Барьер Сантароги

Вода, капающая в ванной, отвлекла внимание. «Кто же будет присматривать за мной?» — подумал Десейн. И тут ему пришло в голову спросить себя: а кто же поднял тревогу? Звук разбитого стекла, видимо, привлек чье-то внимание — скорее всего, Джонсона, служащего гостиницы. Но почему он бросился спасать человека, которого пытался убить? Десейн понял, что паранойя начинает оказывать заметное влияние на его мысли.

«Это был обычный несчастный случай, — решил Десейн. — Обыкновенный несчастный случай при проведении исследования в месте, имевшем подозрительную репутацию».

Проснувшись, Десейн понял, что голоден. Желудок сводило судорогами боли. Голова болела так, словно ее пинали изнутри. В памяти всплыли события предыдущей ночи.

Он осторожно приподнялся. Тело казалось чужим, а мускулами управляла какая-то сила, независимая от его воли. Прямо перед ним находилось окно, за которым качалась зеленая ветка дуба. Неожиданно Десейн поймал себя на том, что поглядывает на дверь, пытаясь разглядеть, нет ли там газовой лампы. Но там не было ничего, кроме пятна на обоях, отмечавшего место, где ранее находилась газовая форсунка. Стараясь держать голову как можно ровнее, он осторожно выбрался из постели и направился в ванную. Холодный душ в какой-то степени привел его в чувство и вернул ощущение реальности.

Он продолжал твердить себе, как заклинание: «Это несчастный случай».

Выйдя из ванной, Десейн увидел, что на ветке дуба по-хозяйски уселась сойка и начала распевать утренние песни. От ее пронзительного писка у него снова разболелась голова. Он торопливо оделся, подгоняемый чувством голода. Пока он одевался, появились еще сойки и стали набрасываться друг на друга с развевающимися на ветру хохолками, не переставая верещать. Стиснув зубы, Десейн повернулся к зеркалу, чтобы завязать галстук, и увидел в зеркале, как дверь начала медленно открываться. Потом появился угол тележки на колесиках с подносом, сопровождаемый звоном тарелок.

Дверь распахнулась шире, и в проеме, толкая тележку, появилась Дженни. Десейн уставился на ее отражение в зеркале. Его руки, казалось, приросли к галстуку.

На девушке было красное платье, а длинные черные волосы перехвачены такого же цвета лентой. Кожа была покрыта здоровым загаром. Ее голубые глаза, в свою очередь, уставились на его отражение. На овальном лице застыло ожидание. Губы, такие же полные, какими он их запомнил, сложились в легкую улыбку, на левой щеке появилась ямочка.

— Оставь свой галстук в покое, — сказала она. — Я принесла тебе завтрак, — в ее голосе прозвучали столь хорошо знакомые ему угрожающе-успокаивающие нотки.

Повернувшись, Десейн направился к ней на негнущихся ногах, словно кукла, приводимая в движение невидимым кукловодом. Дженни оставила тележку и, встретив на полпути, бросилась в его объятия, вскинув голову для поцелуя. Когда Десейн почувствовал тепло ее губ, ему показалось, что он вернулся домой.

Дженни отодвинулась и внимательно посмотрела на него.

— О, Джил! — воскликнула она. — Мне так тебя не хватало! Почему ты не написал мне хотя бы одно письмо?

Он уставился на нее, не в силах сразу ответить от удивления. Потом произнес:

— Но я ведь писал тебе много раз! Это ты ни разу мне не ответила.

Она отодвинулась от него, и ее лицо помрачнело.

— Та-а-ак! — она топнула ногой.

— Ага! Как я вижу, ты уже нашла его, — в дверях появился доктор Паже. Он протолкнул в комнату оставленную посреди проема тележку и закрыл дверь.

Дженни резко повернулась к нему.

— Дядя Ларри! Вы что, утаивали от меня письма Джила?

Паже перевел недоумевающий взгляд с нее на Десейна.

— Какие письма?

— Джил писал мне письма, однако я не получила ни одного из них!

— Понятно, — кивнул Паже. — Господи, ты ведь знаешь, как это порой бывает на нашей почте… девушка из долины, парень, который пишет ей из внешнего мира.

— Проклятье! Я выцарапаю им глаза!

— Успокойся, девочка. — Паже улыбнулся.

Повернувшись к Десейну, Дженни упала в его объятия и, к его удивлению, снова поцеловала. У психолога перехватило дыхание.

— Так вот! — воскликнула она. — Только здесь может твориться подобное. Но эти старые идиоты на почте не смогут бросить мои чувства в корзину для мусора.

— Какие старые идиоты? — спросил Десейн.

Ему показалось, что он пропустил часть разговора. Своим горячим поцелуем Дженни открыто признавала, что в их отношениях ничего не изменилось, но почему-то Десейна не покидало ощущение беззащитности, и он интуитивно понимал, что существует необходимость вести себя крайне осторожно. В конце концов, с их последней встречи прошел целый год. Как он ухитрился пробыть целый год вдали от нее — поддавшись своему уязвленному мужскому самолюбию, боясь при этом, что Дженни выйдет замуж… и он навеки потеряет ее? Но вот что побудило ее оставить его и целый год не напоминать о себе? Ведь могла же она приехать в Беркли хотя бы с коротким визитом.