Фрэнг Герберт - Создатели небес

— Он сам убил себя, — сказала она мягко. — Это единственный способ, которым может умереть чем.

— Что они говорят? — спросил Турлоу, почувствовав, что его голос чересчур громкий для этой комнаты.

— Он убил себя, — сказала Рут.

«Он убил себя», — подумал Фраффин. Он взглянул на Рут, прекрасное, несломленное экзотическое создание, и внезапно почувствовал родство с ней, со всеми остальными ее сородичами. «У них нет другого прошлого, кроме того, что я дал им», — поду мал он.

Его ноздри неожиданно наполнил горько-соленый запах, который ему довелось однажды чувствовать на морском ветру в Карфагене. Фраффин чувствовал, что всю его жизнь можно сравнить с Карфагеном.

Главенство приговорит его к одиночеству, вечности без единого чема. Это было единственное наказание, которое они могли наложить на своего сородича чема, вне зависимости от тяжести преступления.

«Как долго я смогу выдерживать это, прежде чем последую по пути Келекселя?» — подумал он.

Он снова вдохнул пыльный соленый запах — Карфаген, безжизненный, оскверненный, обнаженный в слепящем свете злорадства Катона, и те, кому удалось выжить, — сломленные, перепуганные.

— Я говорила тебе, что так будет, — сказала Инвик.

Фраффин закрыл глаза, чтобы не видеть ее. В темноте он видел собственную фигуру, стервятников, слетевшихся, чтобы стать свидетелями его позора, затаившихся во дворе. Ему подсказывала это темная кровь, питавшая ненасытного оракула внутри него. Они снабдят его всеми приспособлениями и устройствами, необходимыми для вечного комфорта — веем, кроме товарища — чема или любого другого живого существа.

Он вообразил, как автоматический тостер выплевывает приготовленный тост, и себя, пытающегося наделить бездушный механизм жизнью. Его мысли были подобны запущенному умелой рукой камешку, подпрыгивающему по гладкой поверхности озера. Воспоминания об этой планете никогда не оставят его в покос. Он был тем подпрыгивающим камешком, хранилищем всех нескончаемых эпох: дерево, лицо… мимолетно промелькнувшее лицо, и осколки его воспоминаний сложились в образ дочери Каллимы-Сина, выданной замуж (благодаря осмотрительности чемов) за Аменхотепа III три тысячи пятьсот жалких лет — ударов сердца назад.

И факты: он вспомнил, что царь Кир предпочел археологию трону. Глупец!

И места: стена в грязной деревушке на обочине пустынной дороги, место, называемое Муквайяр. Одна стена, но она вызвала в памяти могущественного Ура таким, каким Фраффин видел его в последний раз. В его памяти Тиглаф-Пилезер не умер, а все еще маршировал перед камерами чемов, через ворота Иштар, вдоль улицы Процессий. Это был вечный парад с Сеннахерибом, Шалманезером, Изем-Даганом, Синсарра-Искуном, всеми, кто танцевал под дудку чемов.

Мозг Фраффина сотрясал пульс этого мира, синусоида времени: диастола — систола, — точно змеиный хвост хлещущая поколения. Его мысли быстро переместились к вавилонской лингва-франка, которая две тысячи лет верно служила торговому миру до того, как он смешал все карты, дав им Иисуса.

Фраффин знал, что его разум был единственным хранилищем всех его созданий, что он — их единственная надежда на сохранение — источник страданий, полный голосов и лиц, и целых рас, не оставивших следов, кроме дальних гневных перешептываний… и слез.

У него закружилась голова, и он подумал: «Я смотрю на это с их точки зрения!»

Со времен Шебы память услужливо подсовывала образ ее метрополии, противостоявшей легионам Элия Галла, но теперь, точно так же, как Карфаген и он сам, превратившейся в крошево пыли, мусорные кучи, песчаные барханы, безмолвные камни — место, ожидающее нового царя Кира с лопатами, который раскопал бы его пустые черепа.

«Aurum et ferrum, — подумал он. — Золото и железо».

И спросил себя, будет ли еще хотя бы слабый проблеск разума перед погружением в обжигающую тьму.

«Мне будет нечем заняться, чтобы заставить молчать намять, — подумал он, — и ничто не защитит меня от скуки».

ПО ПОВЕЛЕНИЮ ГЛАВЕНСТВА:

В этом цикле дальнейшие заявления от лиц, желающих вести наблюдения за дикими чемами в их естественной среде обитания, приниматься не будут. Заявления на следующий цикл будут приниматься только от экспертов, специализирующихся в области генетики, социологии, философии и истории чемов, а также в связанных с ними областях.

Заявления на интервью с туземным знахарем, Андроклестурлоу, и его супругой, Рут, подлежат следующим ограничениям: