Александр Зорич - Сезон оружия

Сергей Гаспаров был возбужден и зол. Теперь, когда все кончилось, можно было позволить себе некоторую взбалмошность.

Томас был на редкость смирным и даже печальным. Видимо, и собачьи нервы имеют предел прочности.

Они остановились неподалеку от костра натуралов. Августин бесстрашно осматривал свою рану. Хотой сосредоточенно искал изъяны на бледно-желтом лунном лике, а быть может, молился. Сергей пожирал взглядом спину своего заместителя, не решаясь позвать его к себе.

Казалось, они уже разбрелись по миру каждый в свою сторону, по крайней мере в мыслях. Но на самом деле все они думали об одном. О том, как и почему все получилось именно так, как получилось. О том, почему каждый из них до сих пор жив, и о том, что будет дальше. И если кто-нибудь из них знал ответы хотя бы на половину этих вопросов, то это был Хотой.

– Ну что, ребята, я сваливаю. Думаю, сейчас прибудет полиция. Еще я, честно говоря, заказал правительственную комиссию. Думаю, она нагрянет с минуты на минуту, а к их приему нужно немного подготовиться, – сказал наконец Сергей и, зацепив взглядом кровоточащее колено Августина, добавил: – Наш эскулап тебя сейчас посмотрит.

Он бодро зашагал туда, где уцелевшие пленные охранники ВИН и сотрудники лабораторий баловались пивом и перебрасывались шутками с охранявшими их перуновцами. Все шутки вертелись вокруг да около лейтмотива «мы б вам дали, если бы вы нас догнали».

– А ты? – Августин вопросительно поглядел на Хотоя.

– Можешь считать, что меня уже нет, – загадочно ответил тот. – Нам не стоит задерживаться здесь до прихода представителей нашей замечательной власти.

– Где тебя теперь искать?

– Я думаю, в столице Вселенной. – Только Хотой был в состоянии произнести такую фразу без напыщенной и пошлой интонации.

– В Москве, что ли?

Хотой улыбнулся как умел улыбаться только он. Августин понял, что сморозил очередную глупость.

– В Небесном Катманду.

– …а он меня и спрашивает: вас мучают эротические кошмары? А я ему отвечаю: почему «мучают»?

Компания разразилась хохотом.

На борту «Пандоры» никогда не случалось подобного. Люди пили можжевеловый джин «Lardson», поедали четырехэтажные сэндвичи, горланили песни и безостановочно курили.

На первый взгляд, общество «Пандоры» было сугубо мужским. Об этом свидетельствовали и соленые шутки пирующих, и некоторые вольности в обращении.

Ни коммандос, ни интерполовцы не привыкли отказывать себе в свободном выражении своих мыслей. Но если присмотреться повнимательней, то можно было обнаружить на откидном сиденье, притаившемся в глубине салона, женскую фигурку, накрытую клетчатым пледом, которая представляла собой объект особого внимания сразу двух пассажиров «Пандоры». То один, то другой подходили к спящей брюнетке и, не обнаружив никаких изменений, присоединялись к остальным.

– Ну что? – спросил Мак-Интайр, когда возвратившийся из дозора сел по правую руку от него.

– До сих пор спит, – вздохнул Локи и таинственно подмигнул Мак-Интайру.

Президент проснулся на полтора часа позже обычного. Голову плющил недобрый стальной обруч мигрени, в глазах было полно песку, в горле першило.

«Эти выборы способны свалить с ног кого угодно. Даже мою бронзовую статую», – президент встал с постели, почистил зубы и принялся за утренний кофе со сливками.

После событий вчерашнего вечера он чувствовал себя измотанным и каким-то никчемным. Все самое интересное произошло без его участия. Его снова поставили перед фактом. Его снова заставили улыбаться, признавать чужие заслуги и чужую активность в борьбе за нелегкое дело поддержания законности в России.

Он снова вынужден играть опостылевшую роль справедливого папочки, который мягко журит одних, строго наказывает других и осыпает милостями третьих. В общем, настроение было скорее плохим, чем хорошим.

День выдался особенно суетным. Признание неконституционности выборов по причине невменяемости одного из кандидатов, без которого не хватало, что ли, кворума. Или форума – с политической терминологией у президента было туговато.

Колоссальный скандал, связанный с крылатыми ракетами, растыканными по всей Москве, а попутно и с нарушением международного многостороннего договора СНВ-5. Внезапная смерть одного из шефов ДБ генерала Воронова. Кроме того, пришлось расхлебываться с путаными и грязными «воскресными событиями», как в пресс-службе президента скромно окрестили резню в Главном Корпусе компании ВИН.