Гавриил Бирюлин - Море и звезды

Однажды утром они с Таней поехали в Институт синтетических материалов. Там обсуждался вопрос о технологии массового производства полимеров для изготовления плотов. К этому времени сотрудники инсгитута разработали целый комплекс технологических схем. Наилучшей была признана схема Западно-Сибирской Академии наук. Докладывала о них стройная, худенькая девушка-инженер Наташа Эрастова. Павлу было приятно встретиться в этом высоком зале со своей знакомой по Сибири, застенчивой Наташей. Она расхаживала на узком возвышении перед экраном, на котором одна за другой появлялись сложные схемы, то и дело вспыхивал яркий узкий лучик фонарика-указки. Наташа с увлечением говорила:

— Затраты энергии на производство одной тонны полимера ничтожны, основная энергия, как во всяком фотосинтезе, будет возникать из сложных лучей, а само вещество из атмосферы плюс небольшое количество из природных газов или угля…

Наташа любила яркие платья, комбинезоны и плащи, но сейчас была одета в строгий костюм темного цвета, гладко причесана. Пожилые химики внимательно выслушали ее доклад и одобрительно закивали головами. Правда, некоторые из них знали о работах ученых Сибири и до доклада.

После совещания Таня, Наташа и Павел гуляли по залитой солнцем широкой улице, зашли в зимний сад «Золотой Рог».

— Ну что же, Павел, — сказала Таня. — Дело у нас налаживается. Подобраны материалы, созданы планы селекции растений, решены технические проблемы. Можно приступать к завоеванию океана.

— Для эффективной работы аппаратуры нам, очевидно, придется устраиваться где-то в экваториальном поясе или близко к нему… Люблю тепло, — засмеялась Наташа.

— Это серьезно? — спросил Павел.

— Конечно, чем больше солнца, тем больше продукции, и тут уж ничего не поделаешь.

Павел задумался. Из Владивостока он несколько раз говорил с Гердой по телефону, и ему ни разу за время работы не пришлось побывать в Москве. Что же будет дальше?!

Таня будто подслушала его мысли и мягко заговорила:

— Давным-датано, когда женщина была только женой и матерью, она жила в доме своего мужа. Когда муж уходил на войну или в море, она терпеливо дожидалась его. У нее ведь не было никакой специальности и не было никаких интересов, кроме интересов семьи. Но с ростом техники и изменением социальных условий женщина стала работать, и к концу XX века роль женщины в технике, науке и промышленности сравнялась с ролью мужчины. Самые счастливые браки были между людьми одной специальности. С одной стороны, к этому приводило и приводят совместные годы учебы, а с другой-совместная работа. И это мне очень нравится, у людей создаются общие интересы. И я, — за ключила Таня, — уж если и выйду замуж, то только за океанолога.

— Вы извините меня, Таня, но вы городите чепуху, — возмутилась Наташа. — Люди должны жить вместе только тогда, когда они любят друг друга, и совсем ни при чем здесь работа и учеба. Если мне нравится океанолог, а я химик, то как быть? Да и откуда вы взяли такую статистику?

— Какие страсти таятся в холодной Сибири, — засмеялась Таня. — А как вы думаете? — обратилась она к Павлу.

— Я думаю, что мне, пожалуй, следует слетать в Москву.

— Вот это правильно! — воскликнула Наташа и уже совсем тихо повторила:-Да, это правильно.

…В тот же вечер Павел оказался в Москве. Герда была дома и, как показалось сначала Павлу, встретила его и радостно, а вместе с тем отчужденно. Она стала еще прекраснее. Ее выступления в театре сопровождались большим успехом. Но, как всегда, ее энергии хватало и на другие дела. Теперь она неожиданно увлеклась астронавтикой.

Природа щедро одарила Герду, но склонности к решению трудных штурманских задач межпланетных полетов у нее не было. Однако в ее рабочей комнате вся стена была заполнена фотографиями внеземных картин. Тут были и снимки Земли с высоты 5000 километров, и Луны с расстояния в 100 километров, и многое другое. Единственными «земными» были фотографии волевого мужского лица, снятого то в шлеме астронавта, то просто с гладкими, зачесанными назад волосами над высоким лбом и задумчивым взглядом серых глаз.

— Ну, как ты там живешь, — спрашивала Герда, — ты знаешь, я по-прежнему занята 18 часов в сутки. Когда работаешь — сердце молчит, думаешь о том. что делаешь. Ведь жить так интересно! Создаешь столько прекрасного! Но, когда я одна, приходит тоска. Я… я даже плачу. Вот что ты наделал!

Он засмеялся, но вместе с тем ему стало жаль Герду. Во Владивостоке и прекрасный театр, и океан.