Александр Громов - Человек отовсюду

Я пообедал, или, вернее, поужинал, – блюда оказались сплошь незнакомые, но на вкус очень даже ничего – и отправился осматривать территорию. Она была огромна и невероятно красива. Тот, кто занимался проектированием ландшафта, обладал вкусом настоящего художника, да и материал для работы, наверное, был самый подходящий. Абы какую планету не превратят в рай для богатеньких. В Галактике до черта землеподобных планет, но лишь каждая сотая из них годится, и то чисто теоретически, для более-менее нормальной жизни Homo sapiens – прочие либо чересчур холодны, либо излишне горячи, либо тектонически активны, либо имеют не пригодные для дыхания атмосферы… в общем, слишком много «либо». Бывает и так, что местная биосфера и человек – два несовместимых понятия, причем флора-фауна планеты достаточно сильна, чтобы постоять за себя.

Биосфера Прииска сдала себя с потрохами. Я не большой специалист по земной биологии, но, кажется, трава, кусты и деревья на территории биоцентра принадлежали к земным породам, и чирикающие в ветвях птички – тоже. Иное дело ландшафты – тут было на что посмотреть. Там и сям из почвы торчали скалы – невысокие, но таких форм, что за целый день не налюбуешься. Далекий от искусства человек вроде меня и тот был обречен поминутно цокать языком в восхищении. С подобия плато – я не разобрал, рукотворного или естественного, – срывался изумительной красоты водопад-веер в сотню весело журчащих струй. Куда там поместью Майлза Залесски на Тверди – сейчас оно казалось мне замухрышкой рядом с принцессой. И над всем этим великолепием теплое ласковое солнышко, совершенно не жгучее, и густая синь неба, и легкомысленно-кудрявые облачка… Ни земных москитов и слепней, ни твердианских волчьих жуков – никто не жужжал перед лицом и не пытался покусать меня. Естественно, никаких крупных хищников.

Приминая траву, проползла крупная черепаха. Вдали пробежал какой-то зверек – кажется, заяц. И только. Я подумал было о волках, без которых расплодившиеся зайцы сожрали бы всю траву, и отверг эту мысль. Наверное, для поддержания баланса было достаточно лис и филинов. А может, на Прииске обитали специально выведенные зайцы с малым сроком жизни, погибающие после первого приплода? Местным генетикам это раз плюнуть.

Меня не очень удивило бы и известие о том, что местные зайцы, когда приходит их срок, закапываются в землю и прорастают картофельными кустами. Нет, лучше ананасами.

Внезапно в небе загорелся яркий слоган: «Котопсы – верные друзья и надежные защитники! Только достоинства и никаких недостатков!» – повисел минуту-другую, затем рассыпался фейерверком и погас. Ну ясно, на Прииске фабриковали и домашних животных с заданными свойствами. Любой болван с банковским кредитом мог купить опасную, как гризли, сторожевую псину, фанатично преданную хозяину, однако не лишенную собственного достоинства и по-кошачьи чистоплотную. Экстравагантный богач мог заказать штучное изделие, скажем, носорога с темпераментом хорька, а то и вовсе нечто, не имеющее даже отдаленных аналогов ни на Земле, ни на Прииске, ни в любом освоенном людьми мире.

К счастью, новых рекламных слоганов в небе не возникло, не то мое воображение разыгралось бы не на шутку. Вокруг было достаточно красоты, чтобы просто-напросто отдыхать душой, а не содрогаться, изобретая в уме монстров.

Я бы еще бродил, любуясь природой, но тут запищал имплантированный мне под кожу тыльной стороны ладони датчик местонахождения, он же сигнализатор срочного вызова. Игнорировать его было можно, но требовало изрядной силы воли – очень уж чесалась кожа над вмонтированной горошиной. Ругаясь и почесываясь, я заспешил в сторону лабораторных корпусов.

– Следовательно, вы не марцианин?

– Я родом с Тверди.

Двое в белых халатах переглянулись.

– Это интересно, – сказал один. – В каком возрасте вы впервые подверглись темпированию?

Отец не говорил, должен ли я скрывать свой первый визит на Марцию. Но он также настаивал на том, чтобы я был открыт и не хитрил.

– В двадцать лет.

– И все это время неотлучно жили на Марции?

– Нет. В первый раз я пробыл там недолго. – Я ухмыльнулся. – Марциане устроили у себя нечто вроде школы подпольщиков из числа жителей земных колоний. Несколько недель жизни под «темпо» – и до свидания.

Белохалатники снова переглянулись.

– Но ведь вы прибыли к нам…

– С Тверди, – сказал я. – А на Твердь попал с Марции. Вместе с кучей перепуганных аборигенов. После войны я два года работал на Марции в составе дипломатической миссии.