Александр Казанцев - SOS (Льды возвращаются - 2)

Рыжего Майка, несмотря на парламентскую неприкосновенность, арестовали бравые парни из полиции, арестовали за "призыв к свержению власти...".

Мы сами заслуживаем своего правительства, как напомнил нам Рыжий Майк, мы молча смотрели, как увезли Майка в полицейском автомобиле. Но его дерзкие мысли остались с нами, их уже нельзя было увезти в броневике.

После Майка перед нами выступал правительственный чиновник, который сообщил, что благодаря щедрому пожертвованию семьи Морганов и Ральфа Рипплайна в связи с предстоящим бракосочетанием мисс Элизабет Морган с мистером Ральфом Рипплайном выдача похлебки будет увеличена...

Итак, благодаря Лиз, которую я сам же толкнул в объятия ее жениха, я смогу снова хлебать на панели свою порцию пойла.

Стадо голодных людей, слушавших правительственного чиновника, выло.

Газеты потом писали, что правительственное сообщение о заботе финансовых магнатов о народе было встречено восхищенным гулом.

Нет! Воем...

Во всяком случае, я выл... Выл от отчаяния, от унижения, оттого, что проклятый Майк разбередил мне ум и душу.

Мы расходились после голодного похода на Уолл-стрит как побитые собаки.

Майк отравил меня...

Да одного ли меня?

Мне теперь действительно казалось, что я жил всегда в мире страха. А я презирал страх, я не хотел быть трусом, рабом, извивающимся под ударами бича страха... Страх-надсмотрщик, страх-каратель, страх-учитель...

Проклятый Майк!

Не может быть, чтобы из создавшегося в стране положения не было иного выхода, кроме капитуляции перед коммунизмом... Есть же у нас прогрессивные умы! Есть!

И тогда я решил взять напрокат свое былое имя репортера, получить "последнее интервью" у прогрессивного капиталиста, которого уважали даже коммунисты, - у мистера Игнэса. Но я не мог явиться к нему в таком жалком виде, в котором околачивался по панелям. Мне пришлось перебороть страх (поистине прав этот проклятый Майк: мы живем в стране страха) и заехать к себе домой...

Я мечтал проскользнуть незаметно, переодеться и отправиться в свое последнее репортерское плавание. Но случилось так, что домовладелец тоже околачивался на панели, только у своего дома.

Я снимал квартирку во втором этаже небольшого коттеджа во Фляшинге. Мой "кадиллак" произвел на домохозяина ошеломляющее впечатление. Он подскочил к машине, подобострастно улыбаясь, хотя едва узнал меня за рулем.

- Хэлло! - небрежно помахал я ему рукой. - Я прямо из Африки. Вот купил себе еще одну таратайку на радостях, что вернулся домой.

Домовладелец завздыхал, открывая мне дверцу машины.

- Ох, мистер Бредли! Уж лучше бы мне быть в Африке вместе с вами, чем терпеть то, что происходит вокруг.

Я вышел из машины. Лицо домовладельца вытянулось. Должно быть, слишком ощипанный у меня был вид.

Я стал выгружать из багажника свои вещи. Они так и болтались там со дня моего возвращения. Но не мог же я напялить на себя тропический костюм или, что еще хуже, "марсианское одеяние", чтобы тащиться в таком виде к миллионеру за интервью.

Домохозяин подозрительно наблюдал за мной, не помогая. Это был плохой признак. Он проводил меня до дверей моей квартиры и без улыбки протянул счет.

Я небрежно взял бумажку:

- О'кэй, я только переоденусь, съезжу за деньгами, и мы с вами выпьем.

Домовладелец расплылся в улыбке и трясущимися руками стал открывать предусмотрительно водруженный на дверь добавочный наружный замок. У меня кружилась голова. Смертельно хотелось не столько есть, сколько курить.

Я обшарил все углы комнат, как детектив. И по-мальчишески обрадовался, когда нашел две пачки сигарет, начатую бутылку виски и сыр...

Я пожирал этот сыр, как изголодавшийся тигр отшельника. Я выпил бутылку обжигающего зелья до дна и на минуту забыл все невзгоды.

Побрившись, переодевшись, свежий, бодрый, я сбежал с лестницы, угостил домовладельца сигарой - завалялась с хороших дней в ящике стола - и вскочил в свой великолепный автомобиль.

Хозяин семенил рядом с машиной. Я отправился в свой рейс. Бензина - на дне бака. Я боялся, доеду ли...

Но я благополучно доехал до офиса мистера Игнэса и даже остановился у тротуара.

С сигарой в зубах, великолепно одетый и чуть пьяный, я вбежал в вестибюль, похлопав по плечу открывшего мне дверь негра-швейцара. Тот расплылся в улыбке.

Я угостил быстроглазую и белокурую секретаршу леденцами - тоже остались от прежних дней, - и она, обещающе опуская ресницы, скрылась за пластмассовой дверью своего босса.