Александр Казанцев: Тайна нуля

— Вот, Генка, — он повернулся к сыну. — На этом самом месте мы и нашли «железяку». Федор нашел, был тут один такой непутевый. Ты там в своей математике теоремы разные отыскиваешь, а мы… Федор, значит, у нас на глазах такую диковинку нашел, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Так или нет, Сережка, говори?

— Вам, Иван Кузьмич, особенно интересно будет, потому что вы еще с Куликом тунгусский метеорит искали, а вашкская находка к нему отношение имеет.

— Тунгусский метеорит! — оживился Геннадий Иванович. — Так это вроде Великой теоремы Ферма. Никак не докажешь!

— С уверенностью пока ничего сказать нельзя, но рабочая гипотеза право на существование имеет. Из Сибирского отделения Академии наук СССР мне написали, что, если продолжить по карте линию полета тунгусского тела, то она пройдет как раз через эпицентр катастрофы и через Ертом.

— Вот это да! — восхитился дед Крылов. — Железяка вроде сродни будет тунгусскому метеориту? Мы там ни кусочка не нашли, а он тутотка лежал, на берегу Вашки нашей.

— Не вы одни там искали. Даже Сергей Павлович Королев, академик, отец нашей космонавтики, свою экспедицию туда посылал, чтобы ему кусок инопланетного корабля нашли.

— К нам, в Ертом, надо было ему пожаловать. Мы бы приняли с почетом.

— Кто ж знал, что вашкская находка и тунгусский метеорит вроде сродни, — продолжал Зернов. — Это я теперь удивляюсь, когда, узнав про следы того, что там взорвалось, услышал еще, что с вашкской диковинкой связь есть.

— Кака така связь? — всерьез забеспокоился дед.

— Железяка-то ваша не железякой оказалась, а сплавом редкоземельных элементов, в чистом виде на Земле не встречающихся. И получить этот сплав в земных условиях невозможно, нужны идеально чистые редкоземельные порошки и давление в сотни тысяч атмосфер. У нас таких технологий нет.

— Так, может, в Америке или где еще? — настаивал дед.

— И в Америке нет. Ведь вы, Иван Кузьмич, сами говорили, что железяка выбита из кольца, цилиндра или из шара диаметром метр с лишним.

— Это верно, помню. Я, как саперским взглядом глянул, сразу определил. Если в столице к тому же пришли, знать, нет мне выхода в расход с годами. Вот так-то!

— Да, к этому и пришли специалисты. Только где же такую штуковину сделать могли?

— Стало быть, нам с неба «визитную карточку» преподнесли, на Вашкин берег сбросили, а мы и не раскумекали.

— В этом вся загадка. В этом и в том, как связать вашу находку с тунгусским взрывом.

— И с появлением десяти лун Джона Бигбю, разлетевшихся, как он определил, 18 декабря 1955 года, — вставил Геннадий Крылов.

— В день моего рождения, — обрадовался старик. — Вот это салют так салют!

— А вы, я вижу, следите за литературой.

— Мое хобби — математика, но я люблю все удивительное. Особенно когда оно рядом.

— Ежели человеку нечему удивляться, ему и жить скучно, — заключил дед.

Кассиопея осталась ночевать у Нади в ее «светелке» со скошенным под самой крышей потолком. Из открытого окна в комнату лился завораживающий лунный свет.

Надя легла в постель, а Кассиопея подошла к окну, глядя вниз на обрыв глубокого оврага, начинающегося у самой стены дачи.

— Смотришь, как с одиннадцатого этажа, — сказала она. — Даже жуть берет.

Надя не ответила.

Кассиопея распустила черные волосы, сняла свои цыганские серьги и села у окна, подперев рукой лицо.

Деревья были залиты платиновым светом и казались застывшими бурунами седого потока.

Снизу на нее пахнуло теплой свежестью ветерка.

— Голова кружится, а все-таки хочется, как Наташе Ростовой, пролететь над этими серебристыми купами деревьев. Жаль крыльев нет.

Внезапно Надя выскочила из-под одеяла и в одной ночной сорочке подсела к подруге, прижавшись щекой к ее плечу.

— Звездочка, мне страшно, — проговорила она.

— Почему страшно? — удивилась Кассиопея. — Никто тебя не заставляет прыгать вниз.

— Нет! По-другому страшно! Я не хотела говорить, но… не могу. Я узнала ужасную вещь.

— Что с тобой, Наденька? Приснилось что-нибудь?

— Я не спала! Я думала! Ведь до старта звездолета осталось так мало времени! Ведь они покинут Землю навсегда!

— Лучше слушай своего деда или Константина Петровича. Они точно высчитали, когда твой штурман вернется из дальнего плавания.

— Он не вернется… при нас…

— Это почему же?

— Ты не поймешь. Звездочка! Это очень страшно! То, что я узнала.

Надя дрожала, озноб бил ее. Кассиопея крепче прижала подругу к себе, обняв одной рукой.