Фрэнк Герберт - Дракон в море

Временами Рэмси казалось: еще немного, и его голова расколется, как орех.

На четвертый день обучения в его апартаментах появился доктор Оберхаузен. В неглаженном костюме он походил на взъерошенного дрозда. Доктор вошел неслышно и примостился неподалеку от Рэмси, сидящего в очках визуализатора, подключенных к системе обучения.

Рэмси снял с глаз устройство со встроенным экраном и повернулся к доктору.

— А, пришел великий инквизитор!

— Ты удобно устроился, Джонни? — казалось, незрячие глаза видели его насквозь.

— Нет.

— Отлично. Тебе и не должно быть комфортно, — доктор уселся поудобнее, кресло звонким скрипом отозвалось на его движение. — Я пришел поговорить о Гарсии — офицере-механике экипажа.

— А что с ним случилось плохого?

— Плохого? Разве я говорил об этом?

Рэмси, полностью сняв визуализатор, откинулся в кресле.

— Говорите толком.

— Ах, эта нетерпеливая молодость! — воскликнул доктор Оберхаузен. — У тебя есть досье на Гарсию?

— Вы же знаете, что есть.

— Достань его, пожалуйста, и прочитай, что в нем написано.

Рэмси, нагнувшись вправо, взял папку регистратора с полочки журнального столика и открыл ее. На внутренней стороне обложки была фотография Гарсии: невысокий (рост — пять футов и семь дюймов), стройный, смуглый латиноамериканец. Черные курчавые волосы. Губы в сардонической улыбке. В облике человека, изображенного на фотографии, сквозило что-то дьявольское. Снизу рукой Рэмси было приписано: «Член команды Истона по водному поло. Любит гандбол».

— Прочти мне, — попросил доктор Оберхаузен.

Рэмси, перевернул страницу.

— Тридцать девять лет. Начал с рядовых. В прошлом механик ЦПО. Имеет лицензию радиолюбителя. Родился в Пуэрто-Мадрине, Аргентина. Отец — фермер, владеет ранчо крупного рогатого скота. Мать умерла при рождении дочери, когда Гарсии было три года. Вероисповедание: католик. Носит на шее четки. Перед каждой миссией получает благословение священника. Жена: Беатриса, тридцать один год.

— У тебя есть ее фотография? — спросил доктор Оберхаузен.

— Нет.

— Очень жаль. Мне говорили, что она просто красавица. Продолжай, пожалуйста.

— Учился в Нью-Оксфорде — этим объясняется наличие британского акцента.

— Мне было так горько, когда погибли Британские острова, — заметил доктор Оберхаузен. — Такая восхитительная культура. С непоколебимыми древними традициями. Но в этом ее слабость. Продолжай, если тебе не трудно.

— Играет на волынке, — прочитал Рэмси и взглянул на доктора. — Это уже нечто — латиноамериканец играет на волынке!

— Не вижу в этом ничего странного, Джонни. При определенном настрое это успокаивает.

Рэмси поднял глаза в потолок.

— Успокаивает! — он взглянул на шефа ОПсих. — Зачем мне это читать?

— Мне бы хотелось получить полные данные о Гарсии, прежде чем преподнести тебе «десерт» от Службы безопасности.

— Что именно?

— Возможно, именно Гарсия — один из тех самых законсервированных агентов, доставивших Службе безопасности столько бессонных ночей.

Рэмси фыркнул.

— Гарсия! Это абсурд! С той же уверенностью можно подозревать и меня!

— Они и тебя тоже проверяют, — произнес доктор Оберхаузен. — А что касается Гарсии — может, да, а может, нет. Представители контрразведки передали описание предполагаемого вражеского агента на подводных лодках. Оно точно совпадает с описанием Гарсии. Служба безопасности чуть было совсем не отменила операцию. Я убедил их продолжить, предложив, что ты в первую очередь будешь следить за Гарсией.

Рэмси открыл цветную фотографию на обложке и вгляделся в сардонически улыбающееся лицо.

— Думаю, что мы гоняемся за призраками. Именно этого и добивается Восточный Альянс. Если мы ищем причины психических срывов, то именно образ мыслей Службы безопасности — лучший друг паранойи, ее слабоумный наставник.

Доктор Оберхаузен поднялся из ротангового кресла. Оно вновь ответило на его движение скрипом тростника.

— Только не говори этого представителю Службы безопасности, который придет давать тебе инструкции относительно Гарсии, — заметил он. — И еще: коммодор уже точит нож, чтобы расправиться с тобой в случае провала миссии.

— За это нужно благодарить вас, — ответил Рэмси.

— Я о себе забочусь сам, — произнес доктор Оберхаузен. — И не нужно поддаваться страху.

Доктор показал на визуализатор.

— Продолжай учебу. А у меня есть и другие дела.

Рэмси подождал, пока за стариком закроется дверь, и отшвырнул папку на журнальный столик. Сделал двадцать глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Минуту спустя он наклонился вправо, достал папки двух других членов экипажа и принялся за изучение.