В. Сапарин - Фантастика, 1965

— “Роллс”, сэр?

— Нет, ваш старый “шевроле”.

— Да, сэр, но…

— Ваш старый “шевроле”. Я поеду один.

— Да, сэр, но врачи…

— Вы, кажется, решили подыскать себе новое место?

— Слушаюсь, сэр…

Ворота гаража были распахнуты. Из глубины, казавшейся чернильно-темной по сравнению с залитой солнцем дорожкой, доносилось мурлыканье старого Джейкоба. Блез Мередит, секретарь Гроппера, подошел к гаражу. Старик тщательно протирал куском замши ветровое стекло зеленого “шевроле”.

— К невесте собрались, Джейкоб?

— Ах, мистер Мередит, вы все шутите.

— Для чего же вы так надраиваете свою калошу? Я уж забыл, когда вы последний раз выводили ее из гаража.

Садовник таинственно подмигнул.

— Это для мистера Гроппера., — Для мистера Гроппера? Ваш “шевроле”? Старик уже лет пять ездит только на своем “роллсе”.

Мередит кивнул на черный лоснящийся кузов лимузина.

Рядом с “шевроле” он казался огромным и угловатым.

— Это верно, мистер Мередит. Только на этот раз мистер Гроппер велел мне заправить мой “шеви”. Сказал, что поедет сам и чтобы я никому ничего не болтал.

— Сам? Без шофера?

— Я у него то же спросил, мистер Мередит. Лучше бы не спрашивал. Мистер Гроппер не любит, когда его расспрашивают.

— Ничего, ничего, Джейкоб. Вы отдохните, я уж вам помогу.

— Спасибо, мистер Мередит, вы всегда были добры ко мне.

Старик вытер руки о выцветшие рабочие брюки, протянул замшу Мередиту и, прихрамывая, вышел из гаража.

Секретарь проводил его взглядом, выглянул из ворот, осмотрелся вокруг и, убедившие что никого поблизости нет, распахнул дверцу “шевроле”. Потом достал из кармана небольшую плоскую коробочку и засунул ее под сиденье. “Пожалуй, лучше закрепить ее проволочкой, — подумал он. — А то, если старик резко затормозит, она может выскочить. Ну, кажется, все в порядке”. Мередит взял замшу и, насвистывая, принялся полировать машину.

По обеим сторонам шоссе со зловещей регулярностью возникали яркие многометровые щиты. Успев крикнуть водителю, что покрышки “Гудрич” лучшие в мире, что “Тэнг” — лучший в мире напиток для завтрака, что Первый национальный банк — лучший в мире, они молча уносились назад.

Творцы рекламы, элегантные молодые люди с Мэдисон-авеню в Нью-Йорке, знают свое дело. Они не рассчитывают, что водитель бросит руль и в экстазе вопьется взглядом в описание достоинств пасты для бритья “Пальмолив”. О нет, они давно усвоили, что в мозг потребителя надо проникать так же, как взломщик проникает в номер люкс отеля “Уолдорф Астория” — незаметно, не привлекая внимания Вы свободный человек. Можете читать рекламу, можете и не чихать. Но метровые буквы помимо вашей воли просочатся в мозг, притаятся там, и в нужный момент, не задумываясь, вы купите почему-то именно покрышки “Гудрич”, именно напиток “Тэнг” и откроете счет именно в Первом национальном банке. В том, разумеется, случае, если у вас есть деньги. Если нет, вы представляете для Мэдисон-авеню такой же интерес, как антарктические пингвины. Впрочем, даже меньший, ибо пингвины фотогеничны и отлично подходят для рекламы крахмальных сорочек.

У мотеля Джордана стояло несколько машин: маленький запыленный “фольксваген”, два “форда” и серый “рэмблер”.

Пахло сухим зноем и бензином. Из прикрытого жалюзи окна доносился раздраженный мужской голос: “Но я ведь тебе ничего не обещал…” Не успел Гроппер остановиться, как из “рэмблера” вышел элегантно одетый человек.

— Мистер Гроппер? Езжайте за мной.

Машина резко взяла с места, и на мгновенье финансиста обуял страх. Ему представилось, что он не сможет догнать ее, она исчезнет за первым же поворотом, исчезнет навсегда. У него потемнело в глазах, словно их прикрыли чем-то непрозрачным, тем рентгеновским снимком с серым облачком.

Он в панике нажал акселератор, и колеса “шевроле” испуганно пробуксовали на месте.

Но серый “рэмблер” не думал исчезать. Он замедлил ход, а потом шофер, убедившись, что за ним следуют, снова прибавил скорость. Один раз Гроппер чуть не врезался в него, когда тот притормозил перед поворотом. “Еще не хватало аварии”, -подумал он, вытирая лоб.

Через полчаса они подъехали к небольшому уединенному дому. Гроппер, испытывая ощущение странной нереальности происходящего, очутился в просторном холле. В углу на вытертом коврике лежал коричневый бульдог с массивными лапами. Он поднял голову и лениво зарычал, будто нехотя полоскал рот.