Стивен Кинг - Длинный путь

- Скрамм умирает, - сообщил подошедший Макфрис.

- Что? - в унисон спросили Гэррети и Пирсон.

- У него пневмония.

Гэррети кивнул:

- Я этого и боялся.

- За пять футов слышно, как хрипят его легкие. Будто через них пропускают Гольфстрим. Если сегодня будет так же жарко, он просто сгорит. - Бедняга, сказал Пирсон, но в его голосе ясно слышалось облегчение.

- Он ведь женат. Что его жена будет делать?

- А что она может сделать? - спросил Гэррети. Они шли совсем рядом с толпой, уже не замечая рук, тянущихся к ним, чтобы потрогать. Маленький мальчик хныкал, что хочет домой.

- Обращаюсь ко всем, - сказал Макфрис. - Думаю, тот, кто выиграет, должен будет что-то сделать для нее.

- А что?

- Сам решит. А если этот урод забудет, мы все будем являться к нему и душить по ночам.

- Ладно, - сказал Пирсон. - Чего уж.

- Рэй?

- Конечно. А с Барковичем ты говорил?

- Этот хер родную мать из воды не вытащит, если она будет тонуть?

- Все равно я поговорю с ним, - сказал Гэррети.

- Может, еще со Стеббинсом поговоришь? Ты ведь единственный, кому это удавалось.

- Я могу сказать, что он ответит.

- Что?

- Он спросит, почему он должен это делать. И я не буду знать, что ему ответить.

- Тогда пошли его к черту.

- Не могу, - Гэррети пошел по направлению к маленькой, согнувшейся фигуре Барковича. - Он, единственный, кто еще уверен, что выиграет. Баркович был в забытьи. С полузакрытыми глазами и щетиной на смуглых щеках он походил на потертого игрушечного медвежонка. Свою оранжевую шапку он или потерял или выбросил.

- Баркович!

Баркович встрепенулся:

- Что? Кто это? Гэррети?

- Да. Скрамм умирает.

- Кто? А, понял. Рад за него.

- У него пневмония. Похоже, он не доживет до конца дня.

Баркович внимательно оглядел Гэррети своими глазами пуговками. Да, он был очень похож на старого, забытого детьми игрушечного медвежонка.

- А тебе-то что, Гэррети?

- Ну, он ведь женат и... Глаза Барковича расширились, пока не стало казаться, что они вот-вот выпадут.

- Женат? Женат? Эта жопа с ушами...

- Тише ты, ублюдок! Он может услышать!

- Мне плевать! - Баркович повернулся к Скрамму и заорал изо всех оставшихся сил. - Что ты думал, идиот, когда впутался в это?! Что это игра в салочки?!

Скрамм непонимающе посмотрел на Барковича и помахал ему - должно быть решил, что это зритель. Абрахам, что шел рядом, показал Барковичу палец.

Баркович снова повернулся к Гэррети. Он улыбался.

- Гэррети, твоя рожа так и сияет добротой. Пустите шляпу по кругу для жены умирающего, так?

- Ладно, - сказал Гэррети зло. - Тебя исключаем.

Он повернулся, чтобы уходить, но Баркович ухватил его за рукав. - Подожди. Я же не сказал "нет". Разве я это сказал?

- Нет.

- Конечно, - на губах его снова появилась улыбка, но какая-то жалкая.

- Слушай, я вовсе не хотел ссориться с вами, парни. Со мной всегда так не хочу ни с кем ссориться, а так получается. Дома тоже всегда так было, то есть в школе. Я ведь не такой уж плохой, просто часто встаю не с той ноги, что ли. А мне очень нужны друзья, плохо ведь одному, особенно в таком деле, правда? Гэррети, ты ведь знаешь. Тот Ранк - он сам виноват, он хотел побить меня. Почему-то все хотят меня побить. В школе мне даже приходилось носить с собой нож. А Ранка я не хотел... Не хотел, чтобы его... Вы увидели только конец и не видели, как он... - Баркович запутался и замолчал.

- Да, правда, - пробормотал Гэррети, чувствуя себя лицемером. Он слишком хорошо помнил инцидент с Ранком.

- Ну и что ты собираешься делать? Войдешь в долю?

- Конечно, - рука Барковича судорожно вцепилась в рукав Гэррети. -Я могу кормить ее хоть до конца жизни. Я просто хотел сказать... У человека должны быть друзья. Кому хочется умирать в злобе? Я не хочу... Не...

- Да, да, - Гэррети начал отходить, ощущая неловкость. Он по-прежнему ненавидел Барковича, но и немного жалел.

- Спасибо. - Почему-то проблеск человечности в Барковиче напугал его.

Он не мог сказать, почему.

Он слишком сильно отстал, получил предупреждение и, ускорив шаг, оказался рядом со Стеббинсом.

- О, Рэй Гэррети! - сказал Стеббинс. - С добрым утром. В чем дело? Гэррети вторично пустился в объяснения насчет Скрамма и его жены, и за это время еще один парень получил пропуск (на куртке у него было написано "Ангелы ада на колесах"). Закончив, он терпеливо ждал ответа Стеббинса.

- Почему бы и нет? - спросил Стеббинс, дружелюбно улыбаясь Гэррети.

Гэррети с каким-то суеверным ужасом почувствовал, что отчаяние добралось и до него.