Стивен Кинг - Домашние роды

Она купила всю коробку, отчего Боб так изумился, что даже поставил ее в кузов пикапа и забыл спросить, зачем ей понадобилось так много куриного супа. Вечером за этот непростительный промах ему крепко досталось от длинноносой жены и дочери.

- Ты лучше поверь в это и никогда не забывай, - говорил ей Джек незадолго до свадьбы (она поверила и никогда не забывала). - Не буду я до конца своих дней рыбаком. Отец вот считает, что я несу чушь. Он говорит, если он и все его предки до двенадцатого колена ловили лобстеров и их это устраивало, значит, и мне нечего чтото менять. Но я хочу занять в этой жизни более пристойное место, - он смотрел на нее, и в его взгляде Мэдди видела любовь, надежду и уверенность. - Я не собираюсь всю жизнь ловить лобстеров, и я не хочу, чтобы ты до конца своих дней была женой простого рыбака. У нас будет дом на материке.

- Да, Джек, - соглашалась она.

- И ездить мы будем не на паршивом "шевроле", - он глубоко вдохнул, взял ее руки в свои. - У нас будет "олдсмобил", - он вновь заглянул ей в глаза, словно хотел найти в них порицание его беспредельного честолюбия.

Но ничего такого в них, естественно, и быть не могло. Она лишь ответила: "Да, Джек", третий или четвертый раз за вечер. За год, прошедший от первого свидания до свадьбы, она повторила эти два слова тысячи раз, и нисколько не сомневалась, что к тому времени, когда их семейная жизнь подойдет к концу и смерть заберет одного из них, а лучше бы, обоих сразу, счет пойдет на миллионы. Да, Джек; какой прекрасной музыкой звучали в ее ушах эти два слова, когда они лежали бок о бок в теплой постели.

- Я добьюсь в жизни большего, что бы ни думал мой старик и как бы громко он ни смеялся надо мной. Я это сделаю, и знаешь, кто мне в этом поможет?

- Да, - без запинки, ровным, спокойным голосом ответила Мэдди. - Я.

Он рассмеялся и крепко обнял ее.

- Милая ты моя, ненаглядная.

Они поженились, и первые месяцы после свадьбы, когда чуть ли не везде их приветствовали криками: "А вот и новобрачные", - Мэдди прожила, как в сказке. Она могла опереться на Джека, Джек помогал ей принимать решения, чего еще она могла желать от жизни? В первый же год перед ней встала почти неразрешимая проблема: какие занавески выбрать для гостиной. В каталоге они занимали не одну страницу, а мать ничем не могла помочь. Матери Мэдди с огромным трудом давался выбор туалетной бумаги.

В остальном этот год запомнился ей радостью и ощущением абсолютной уверенности в будущем. Радость она черпала, любя Джека в их большой кровати, когда за окном завывал холодный зимний вечер, уверенность в будущем гарантировало присутствие Джека, который всегда мог сказать, чего они хотят и как этого добиться. Любовные утехи были дивно как хороши, так хороши, что иной раз, когда она думала о Джеке днем, у нее подгибались колени, а низ живота обдавало жаром, но еще больше ей нравилось другое: он всегда все знал и без труда мог разрешить любые ее затруднения. Так что какоето время она жила, словно в сказке.

А потом Джек умер, и все пошло наперекосяк. Не только для Мэдди.

Для всех.

* * *

Незадолго до того, как весь мир обуял ужас, Мэдди узнала, что она, как говорила ее мать, "залетела". В этом слове, казалось, слышалось какоето пренебрежение (во всяком случае, его слышала Мэдди). К тому времени она и Джек перебрались на остров Дженнисолт (местные называли его Дженни) и поселились рядом с Палсиферами.

Когда месячные не пришли второй раз, Мэдди как раз мучилась неразрешимыми вопросами, связанными с обустройством комнат, и после четырех бессонных ночей она записалась на прием к доктору Макэлвейну, практиковавшему на материке. Оглядываясь назад, она хватила себя за принятое решение. Если бы она ждала, пока месячные не придут и в третий раз, Джек на месяц меньше радовался бы тому, что скоро станет отцом, а она лишилась бы тех маленьких знаков внимания и любви, которыми он засыпал ее.

Оглядываясь назад (теперь, когда она так здорово справлялась с выпавшими на ее долю трудностями), Мэдди понимала нелепость своей нерешительности, но и отдавала себе отчет в том, что тогда ей потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы отправиться к врачу. Ей хотелось, чтобы по утрам ее мутило сильнее, ей хотелось, чтобы тошнота вырывала ее из сна: тогда бы она с куда большей вероятностью могла предположить, что "залетела". Договаривалась она в отсутствие Джека, и на материк поплыла, когда Джек был в море, но не приходилось и мечтать о том, чтобы никто этого не заметил: слишком многие жители обоих островов видели ее. И ктонибудь из них не мог как бы невзначай ни сказать Джеку, что на днях видел его жену на пароме. Тогда Джек пожелал бы знать, что все это значило, и, если б никакой беременности не было и в помине, посмотрел бы на нее, как на гусыню.