Анатолий Гончар - Тени Марса

Жутко болела голова, истерзанное тело — изрезанное и обожжённое, ныло невыносимой болью. Генерал с трудом разлепил глаза и осторожно приподнялся на локте. Звёздочки, летающие в его сознании, постепенно уступили место звездам, видимым через отверстие входа. Выделявшиеся на чёрном фоне неба еще более чёрные силуэты он опознал сразу, не узнать маленьких роботов-осьминожков было невозможно. Попытавшись лечь поудобнее, он внезапно понял, что его тело больше не связано. С осознанием этого факта в голове появились новые мысли, чтобы обдумать их, он повернулся на спину и едва не вскрикнул, коснувшись истерзанной кожей рифленой рукояти бластера. Задержав дыхание, Иван осторожно, стараясь не шуметь, приподнялся и сел. Вздрагивающей от боли рукой передвинул бластер на грудь, выждав пару минут, взял его обеими руками, тщательно прицелился и нажал на спуск. Ночную тьму разметало всполохами выстрелов. Ильченко стрелял и стрелял. Он не отпускал спускового крюка до тех пор, пока стрелка индикатора мощности не коснулась красной точки, означающей ноль. Выпавший из рук бластер с тупым звуком ударился о камни. В воздухе, наполняющем пещеру, царил удушливый запах обожжённого металла и горелого пластика. Растерзанные "тела" противников оплавленными ошмётками валялись по всему периметру. Иван поднялся, сделал шаг и, споткнувшись о лежавшего Хасанова, снова повалился на землю. Он опёрся руками о каменный пол пещеры, привстал на одно колено и медленно встал на ноги. В глазах снова помутнело. Иван глубоко вздохнул и пристально всмотрелся в дрожащее кружево звезд. Легкое дуновение ночного ветра принесло холодную свежесть, заполняя ею духоту окружающего пространства. Генерал зябко поёжился. Звезды на ночном небе наконец-то нашли своё место и успокоились, предательское мельтешение в глазах закончилось, зрение обрело привычную резкость. Генерал присел, осторожно распутал путы, стягивающие полковника и, отбросив их в сторону, направился к выходу. Внезапно со стороны звёзд ему почудилось какое-то едва угадываемое звучание. Иван остановился и прислушался. И точно, до его слуха отчётливо донесся нарастающий гул мотора летящего глиссера.

— Вы? — едва веря в происходящее, выдохнул растерявшийся генерал. Из кабины глиссера на него в упор смотрело умное лицо профессора Лобенштайна.

— А кто же еще? Эти салаги, — он махнул в сторону каньона, — пока решали, кто полетит, я залез в кабину, и вот он я перед Вами собственной персоной. А где полковник?

— Лежит в пещере в полной отключке.

— Чудненько! Так кто же кого спасает?

Генерал вымученно улыбнулся и неопределённо пожал плечами.

Офицеры штаба наперебой уговаривали Ильченко отправиться в госпиталь, но когда он, не выдержав их назойливости, рявкнул на них, господа офицеры притихли и пристыжено замолчав, заняли места за столом, на котором светилась большая голографическая карта местности. Ещё толком не очухавшийся после удара током Хасанов сидел чуть поодаль и участия в обсуждении не принимал, лишь изредка кидал преданно-пристальный взгляд в сторону ходившего по блиндажу Ильченко. Сам генерал, напичканный какими-то профессорскими снадобьями, был быстр и деятелен. Он успевал отвечать на сыпавшиеся на него вопросы и сам задавал новые. Первый день остался позади, к концу близилась ночь, оставалось еще двое суток. Из тысячи ста бойцов легиона в живых, включая раненых, осталось не больше двухсот пятидесяти человек. Никто из тех, кто мог хоть как-то держать оружие, не пожелал оставить позиции. Некоторые кололи дикие дозы транквилизаторов, но по-прежнему оставались в строю. Один лишившийся обеих ног капрал пригрозил застрелиться, если его попытаются забрать с позиции и эвакуировать. Облив обе конечности кровоостанавливающим раствором, он продолжал стрелять до тех пор, пока на него не рухнул поднятый взрывом обломок скалы. Лишь после этого его почти бездыханное тело перенесли в разбитый в глубине пустыни полевой госпиталь. Не менее отчаянно дрались и остальные.

Уверенный бас генерала разносился под сводами вырытого на скорую руку блиндажа.

…Противник, не сумев уничтожить нас прямыми залпами, завтра наверняка предпримет попытку вырваться из каньона. Насколько я понял, то для первоначального замысла всё подготовлено?! — начальник разведки сдержано кивнул, и генерал продолжил: — Тогда есть предложение, не дожидаясь утра, взорвать имеющуюся у нас взрывчатку, и тем самым окончательно перекрыть противнику возможность выхода на ровную поверхность. Таково мнение штаба. Сам я ещё окончательно не разобрался в обстановке и со своим мнением не определился. Итак, у кого есть возражения?