Фрэнк Герберт - Мессия Дюны

— Для передачи сообщений он использует дистранс, — продолжал Фарок. -Волновой транзистор вживляется в мозг человека. И вызывает его действие только голос определенного человека.

Скайтейл пожал плечами. В этом веке все правительства используют дистранс. Никогда нельзя знать, какие препятствия возникнут между посылающим сообщение и адресатом.

— Даже его налоговые чиновники пользуются этим методом, — жаловался Фарок. — А в мое время дистранс помещали только в низших животных. Информация о годовом доходе должна содержаться и строжайшей тайне, подумал Скайтейл. Не одно правительство пало из-за того, что народ обнаруживал подлинные источники его доходов. — Что теперь думают когорты Свободных о джихаде Муад Диба? — спросил Скайтейл. — Возражают ли они против превращения их Императора в Бога?

— Большая их часть вообще не думает об этом, — ответил Фарок. -Другие же думают о джихаде так же, как и я сам. Это — источник приключений и необычайного богатства. Хижина, в которой я живу, — Фарок обвел рукой двор, — обошлась в шестьдесят лидасов спайса. Девяносто контаров! Были времена, когда я и представить себе не мог такого богатства. — Он покачал головой.

В противоположном углу двора слепой юноша наигрывал на бализете сентиментальную балладу.

«Девяносто контаров, — подумал Скайтейл Действительно, большая сумма. Хижина Фарока на многих других мирах сошла бы за дворец. Но все относительно, даже контары. Знает ли, например, Фарок происхождение этой меры спайса? Знает ли он, что когда то полтора контара означали груз одного верблюда? Вряд ли. Фарок, должно быть, никогда и не слышал о верблюдах или о Золотом веке на Земле».

В странном соответствии с мелодией бализета Фарок сказал:

— У меня был криснож, водные кольца на десять литров, копье, которое раньше принадлежало моему отцу, кофейный сервиз, бутылка из красного стекла, такая старая, что никто в съетче и не помнил ее происхождения. У мена была доля в нашем спайсе, но не было денег. Я был богат и не знал этого. Две жены было у меня: одна умная и любимая мной, другая глупая и упрямая, но с фигурой и лицом ангела. Я был свободным наибом, всадником на червях, хозяином левиафана и песков пустыни.

Юноша продолжал наигрывать мелодию.

— Я знал многое, но думая об этом, — продолжил старик. — Я знал, что глубоко под нашими песками есть вода, удерживаемая там маленькими Создателями. Я знал, что мои предки приносили в жертву Шаи-Хулуду девственницу, пока Льет-Кайнз не прекратил это. Мы неправильно сделали, что прекратили. Я видел жемчуга в пасти червя. У моей души было четверо ворот, и я знал их все.

Он замолчал, думая о чем-то своем.

— Потом пришел Атридес со своей колдуньей-матерью, — напомнил Скайтейл.

— Потом пришел Атридес, — подхватил Фарок. — Тот, кого мы назвали Узулом в нашем съетче. И он остался среди нас. Наш Муад Диб, наш Махди! И когда он провозгласил джихад, я был среди тех, кто спрашивал: «Зачем мне идти туда сражаться? У меня там нет родичей». Но другие — молодежь, друзья, товарищи моего детства — пошли за ним. Они говорили о колдовской силе спасителя Атридеса. Он сразил нашего врага Харконнена, и Льет-Кайнз, обещавший нам рай на нашей планете, благословил его. Говорили, что Атридес пришел изменить нашу планету и нашу Вселенную, что он подобен цветку, золотому цветку в ночи.

Фарок поднял руки и посмотрел на свои ладони.

— Люди указывали на Первую луну и говорили: «Его душа там». И он был назван Муад Дибом. Я не понимал всего этого.

Темп музыки убыстрился.

— Знаете, почему я записался в джихад? — старик пристально посмотрел на Скайтейла. — Я слышал, что существует нечто, называемое морем. Трудно поверить в море, проведя всю жизнь среди дюн. У нас нет морей. Народ Дюны никогда не знал моря. Мы собирали воду для Великого изменения, которое Муад Диб принес одним мановением руки. Я мог представить себе канал, воду, текущую среди песков, хоть и с трудом. Я мог вообразить даже реку. Но море?!

Фарок взглянул на прозрачный купол своего узора, как бы пытаясь проникнуть во Вселенную за ним.

— Море… — негромко повторил он. — Это было за пределами моего воображения. Однако люди, которых я знал, говорили, что видали это чудо. Я думал, что они лгут, по хотел проверить это сам. Вот почему я записался в Джихад.

Послышался громкий заключительный аккорд бализета, и юноша начал новую песню со странным, волнообразным ритмом.

— Вы нашли ваше море? — спросил Скайтейл.