Артур Кларк - Юпитер Пять

– А если они запустят двигатели и попытаются взлететь?

– Тогда от нас всех останется мокрое место. Да нет, сперва они выйдут проверить, в чем дело. Ага, насосы заработали.

Трубопровод напрягся, как пожарный рукав под давлением, – значит, горючее начало поступать в наши баки. Мне казалось, что вот-вот иллюминаторы «Генри Люса» озарятся светом и ошеломленный экипаж выскочит наружу, и я даже разочаровался, когда этого не произошло. Видно, крепко они спали, если даже не ощутили вибрации от работающих насосов. Но вот перекачка закончена, Сирл и Фултон осторожно убрали трубопровод и уложили его в шлюз. Все обошлось, и вид у нас был довольно глупый.

– Ну? – спросили мы у профессора.

– Вернемся на корабль, – ответил он, поразмыслив.

Мы сняли скафандры, кое-как втиснулись в рубку, и профессор, сев к передатчику, отбил на ключе сигнал тревоги. После этого оставалось подождать несколько секунд, пока сработает автомат на корабле соседей.

Ожил телевизор, на нас испуганно глядел Мейз.

– А, Форстер! – буркнул он. – Что случилось?

– У нас – ничего, – ответил профессор бесстрастно. – А вот вы кое-что потеряли. Поглядите на топливомер.

Экран опустел, а из динамика вырвались нестройные возгласы. Но вот опять показался Мейз – злой и не на шутку встревоженный.

– В чем дело? – сердито рявкнул он. – Вы к этому причастны?

Профессор дал ему покипеть, потом наконец ответил:

– Мне кажется, будет лучше, если вы придете к нам для переговоров. Тем более что идти вам недалеко.

Мейз слегка опешил, но тут же отчеканил:

– И приду!

Экран опять опустел.

– Придется ему пойти на попятный! – злорадно сказал Билл. – Другого выхода у него нет!

– Не так все это просто, – охладил его Фултон. – Если бы Мейз захотел, он не стал бы даже разговаривать с нами, а вызвал бы по радио заправщика с Ганимеда.

– А что ему это даст? Он потеряет несколько дней и уйму денег.

– Зато у него останется статуя. А деньги он вернет через суд.

Вспыхнула сигнальная лампочка шлюза, и в рубку втиснулся Мейз. Судя по его лицу, он успел все взвесить но дороге и настроился на мирный лад.

– Ну-ну, – начал он добродушно. – Зачем вы затеяли всю эту чепуху?

– Вы отлично знаете зачем, – холодно ответил профессор. – Я же прямо объяснил вам, что с «Пятерки» ничего вывозить нельзя. Вы присвоили имущество, которое вам не принадлежит.

– Но послушайте! Кому оно принадлежит? Не станете же вы утверждать, что на этой планете все – ваша личная собственность?

– Это не планета – это корабль, а значит, тут приложим закон о спасенном имуществе.

– Весьма спорный вопрос. Вы не думаете, что лучше подождать, когда ваши претензии подтвердит суд?

Профессор держался весьма вежливо, но я видел, что это стоит ему огромных усилий.

– Вот что, мистер Мейз, – произнес он с зловещим спокойствием. – Вы забрали самую важную из сделанных нами находок. Я могу в какой-то мере извинить ваш поступок, так как вам не понять археолога, вроде меня, и вы не отдаете себе отчета в том, что сделали. Верните статую, мы перекачаем вам горючее и забудем о случившемся.

Мейз задумчиво потер подбородок.

– Не понимаю, почему столько шума из-за какой-то статуи, ведь здесь много всякого добра.

И вот тут-то профессор допустил промах.

– Вы рассуждаете, словно человек, который украл из Лувра «Монну Лизу» и полагает, что ее никто не хватится, раз кругом висит еще столько картин! Эта статуя настолько уникальна, что никакое произведение искусства на Земле не идет с ней в сравнение. Вот почему она должна быть возвращена.

Когда торгуешься, нельзя показывать, насколько ты заинтересован в заключении сделки. Я сразу заметил алчный огонек и глазах Мейза и сказал себе: «Ага! Он заартачится». Вспомнились слова Фултона насчет заправщика с Ганимеда.

– Дайте мне полчаса на размышление, – сказал Мейз, поворачиваясь к выходу.

– Пожалуйста, – сухо ответил профессор. – Но только полчаса, ни минуты больше.

Мейз все-таки был далеко не глуп: не прошло и пяти минут, как его антенна медленно повернулась и нацелилась на Ганимед. Конечно, мы попытались перехватить разговор, но он работал с засекречивателем. Эти газетчики, как видно, не очень доверяют друг другу.

Ответ был передан через несколько минут и тоже засекречен. В ожидании дальнейших событий мы снова устроили военный совет. Профессор дошел до той стадии, когда человек идет напролом, ни с чем не считаясь. Сознание своей ошибки только прибавило ему ярости.