Джоу Клейтон - Дракон распускает крылья (Диадема со звезд - 2)

- Что такое? В чем еще дело?

- У меня сильный насморк. Нос заложило совсем...

Она закашлялась и снова выплюнула слизь.

- Мне пришлось спать под дождем, - продолжала она, заметив его недоуменный взгляд. - И вот я получила этот насморк.

- Дура!

Она фыркнула, снова сплюнула, голова начала проясняться, и мысль заработала намного четче.

- Черт побери, что я могу тут поделать? - Она несколько раз глубоко вздохнула и внимательно посмотрела на Тарнсиана.

- Ты хочешь отвезти меня назад, в Раксидан? - задала она вопрос, вертевшийся у нее на языке.

Мужчина усмехнулся и медленно провел взглядом вниз-вверх, словно обшаривая все тело Алейтис.

- Нет... назад я тебя не повезу, - сказал он тихо. - За прошедшее время очень многое изменилось... - Тарнсиан облизал губы.

- Это я вижу. - Она сложила губы в сладкую улыбку, намекающе шевельнувшись всем телом. - Зачем ты меня связал? Ведь я не собиралась тебе ничем навредить...

Он презрительно фыркнул:

- Дура, я тебя насквозь вижу, вместе с твоим глупым враньем!

Он щелкнул пальцами у нее перед носом.

- Я тебя буду держать связанной. Мне так больше нравится. До тех пор, пока ты не станешь ручной. Ха-ха!

Злость затмила страх. Несколько секунд она безуспешно старалась порвать веревки, потом ярость перешла в холодную ненависть, ту, что питает терпение гарба, притаившегося у мышиной норы. Она теперь спокойно наблюдала за Тарнсианом.

Он довольно ухмылялся.

- Вот так! Нет смысла тратить зря силы. Гриман знает, как вязать узлы... - Он захихикал. - И еще кое-что... Ты, наверное, поняла, что я связал тебя еще и внутри твоей головы. Ощущения других людей меня теперь не беспокоят. Наоборот, они приносят мне огромное удовольствие, нет, я бы сказал... удовлетворение, когда я того хочу!

Она внимательно всматривалась в его лицо. Когда-то худое, изможденное, теперь оно превратилось в лицо хорошо откормленного человека, круглее и пухлое. Нэкогда костлявое тело, довольно подвижное, обзавелось заметным брюшком - теперь этот человек выглядел, как об'евшийся паук. Чувствуя тошноту, она не захотела думать о том, чем он питается, этот наук...

Тарпсиан тихо свистнул. Из его рукава выполз красный лусук. уселся на большом пальце, глядя черными глазками на девушку. Потом ядовитое насекомое принялось топорщить крылья, издавая при этом сухой треск.

Тарнсиан смотрел на лусука с обожанием.

- Мой солдат! Один из моей армии! Видишь, я хорошо освопл то, что ты мне показала!

- Тогда почему бы тебе не отпустить меня? Ведь по всем законам ты должен меня отблагодарить за то, что стал таким могущественным! Ведь так, а?

Так как мужчина молчал, она продолжала: - Разве ты не должен мне услугу за услугу?

- А вот и нет! Ты принадлежишь мне! - Он медленно сжал кулак. -То, что мое, останется моим! - Он снова тихо свистнул, и лусук уполз обратно в рукав.

Оседлав коня, он подошел к ней. сжимая в ладони два куска веревки. Присев рядом, он коснулся острием ножа пут, стягивающих ноги Алейтис. Потом взглянул на нее и прошипел: - Только попробуй бежать, сука, и тогда я с тобой попираю вот этой штукой...

Он рассек две верхние завязки аббы и, отдернув лезвием ножа в сторону край, обнажил левую грудь. В cледующий момент он оцарапал острием гладкую упругую кожу, вырезая на ней свои инициалы, выдавливая тонкую нитку крови. После того, как его работа была закончена, нож коснулся соска.

- Ты понимаешь, что я могу тебе сделать?

- Да, - Алейтис кивнула, не доверяя своему дрожащему голосу.

Он перепилил ножом веревки, связывающие щиколотки, помог ей подняться на ноги и, показывая на коня, приказал:

- Садись!

- Как? Мне нужно держаться руками!

- Смотри, если побежишь...

Он приставил нож к ее щеке.

- Ахай! Я уже знаю! - Она протянула связанные руки вперед.

9

Алейтис лежала в темноте фургона караванщика, распятая на спине, привязанная к кровати веревками.

- Ахай, Ай-Ашла! - Она повернула голову, рассматривая дом на колесах. "Похоже, я попала в передрягу",- мелькнула в голове мысль. Она протянула наружу невидимое щупальце своего сознания - теперь она имела небольшую ментальную свободу. Это было большим облегчением - тюрьма собственного черепа, в которой она до сих пор находилась по милости Тарпсиана, вызывала у нее приступы клаустрофобии, доходящие до кошмаров.

Кислые, гадкие испарения страха и ненависти вонючим облаком нависли над лагерем каравана, заставив Алейтис тут же убрать щупальце мысли, вернуться в себя.