Михаил Клименко - Иной цвет

- Стоп! -скорее себя, чем меня, остановил Борис.-А Ниготков? Он фиолетовый, так? Почему же?

- Не знаю... Да, он фиолетовый.

Размахивая сумкой, вбежала Эмма Луконина.

- Ой, ну как только суббота и воскресенье - не соберешься. Здравствуйте!

- Абсолютная цветослепота?..-обхватив ладонью подбородок, подошел и стал прямо передо мной Вадим Мильчин.- Нет, постой... Подожди, подожди! То есть как это-полная цветослепота? Ты же колориметристом-тонировщиком работаешь, ты ж цветотонировщик, Костя! Поговаривают: тебя цветокорректором пора поставить!

- Извини, Вадим, что я все еще цветотонировщиком работаю. Извините, ребята! Три дня ловчил. Думал, пройдет.

- По-моему,-вздохнув, сказал Борис,-дальтонизм по наследству достается. А у тебя что-то...

- У меня не дальтонизм, а полная цветослепота. Все вижу, как в черно-белом фильме, ну, как на обычной фотографии... Только вот люди и растения цвета тау. А Ниготков фиолетовый. Ну, еще одна девушка. Она другого цвета... А вы все - цвета тау.

Я сбивчиво минут десять пытался им хотя бы приблизительно объяснить суть цветового тона этого загадочного цвета.

- Слушай, Борис!-смеясь, сказал вдруг Вадим,-по-моему, он нам заливает с этим цветом, а? Ведь ерунда все-таки! А? Вот я знаю, есть такое в химии-таутомерия. Вроде бы одно и то же, да не одно и то же! Например, искусственные витамины и естественные. Слово таутомерия происходит от греческого "тауто"-"тот же самый". То же самое что-то у Кости и с его тау-цветом! Выдумал же: видит цвет, какого другие и не знают!

- А давно стряслось-то у тебя это, старик? - сочувственно спросил меня Борис.

- Дней семь назад. В деревне... Из-за свиньи. В полдень была сильнейшая гроза...

В отдел быстро вошел директор.

- Здравствуйте! Где Дымкин? Ага! И тут всех развлекает,-директор осуждающе покачал головой.

Оторвавшись от вертушки Максвелла, выпрямившись, смело взглянув на директора, Борис Дилакторский сказал:

- Павел Иванович, насколько я понял, у Кости не дальтонизм, а полная цветослепота.

- И надо сначала разобраться во всем,-выкрикнул Вадим,-а потом уж!..

- Ну, Костя!-сердито сказала Луконина,- ну ты-то хоть что-нибудь скажи!.. Павел Иванович, он в отпуске был. И в деревне у него началась эта цветослепота из-за семьи.

- Так ты, Дымкин, женат? - удивился директор.

- Не из-за семьи,-резко возразил я,-а из-за свиньи! И вообще я увольняюсь... Не могу работать.

- Вы, Дымкин, не могли бы зайти ко мне в половине шестого? Прямо после художественного совета?

- Конечно, могу.

- Пожалуйста! А то ведь нам с вами на общем собрании, кажется, ответ придется держать. Мне как директору, а вам...

- Ну что ж, Павел Иванович,-сказал я.-Ответ так ответ.

- Все знаете,-подымаясь, спросил директор,- что сегодня художественный совет будет не в три тридцать, как обычно, а в половине пятого? А вы, Константин, не забудьте, зайдите. Я вас жду. Возможно, и Диомид Велимирович будет. Тогда и поставим все точки над "и".

Директор ушел. Ребята заговорили все разом. Наперебой расспрашивали меня о подробностях того деревенского происшествия, старались сразу все понять, думали, что это так просто. Я кое-как, коротко и сумбурно, отвечал на их вопросы. Не оченьто хотелось рассказывать обо всем этом...

Мне надо было представить на художественный совет три хроматически тонированных варианта.

Мы с ребятами сообща завершили начатую мною работу-я сам закончить ее уже не мог. Я делал только то, что не требовало способности различать, оценивать цвета. Так что к началу художественного совета все работы наша группа подготовить успела.

В половине пятого мы с рулонами отправились, как мы обычно говорили, "к большому эллипсному столу", а то и просто "к эллипсу".

Первым с обоснованием, с развернутым профессиональным толкованием нашего художественного замысла выступил Борис. В конце своего выступления он высказал сожаление, что сделать чистовой вариант лучше группе не удалось, "потому что Константин Дымкин, наш лучший колориметрист-тонировщик, был в отпуске, а вернувшись, не смог всей работе придать блеск из-за того, что во время отпуска с ним случилось несчастье..."

На обсуждении наша работа, как было очевидно, признавалась более чем удовлетворительной. Конечно, были и критические замечания. Нам дали много ценных рекомендаций, посоветовали кое-что изменить, доработать и тем самым значительно улучшить наше произведение.

Потом слово взял старший колориметрпст фабрики Степан Егорович Дашкевич.