Владимир Клименко: Ловцы ветра

Тело Аниты била дрожь. Ганс, для которого подобная переделка была не первой, вдруг заплакал.

– Чего ревешь, как обманутая шлюха, – сказал мосластый и рассмеялся. – Еще ничего не случилось.

Но на самом деле – случилось. Этого Аните объяснять не надо. В лучшем случае последует простое дознание, в худшем...

Даже думать об этом страшно.

Чем дознание доминиканцев отличалось от допросов других монашеских орденов, так это дисциплиной и отсутствием волокиты. Идти было совсем недалеко – дом святого суда оказался на соседней улице.

– Отпустите нас, – тихо попросила Анита, остановившись на пороге двухэтажного здания с высоким крыльцом. – Мы сегодня же уйдем из города.

– Чтобы нести обман и ересь дальше? – мосластый в нарочитом возмущении поднял брови.

– Мы не еретики.

– Знаю, знаю, вы просто бедные артисты.

– Да.

– А по моему мнению, вы пользуетесь услугами дьявола, чтобы дурачить добропорядочных граждан и сеять в их душах зерна сомнения. Если вы невиновны, то отец Николас отпустит вас сегодня же. Но перед этим он должен побеседовать с вами.

Лишь только за ними захлопнулась массивная, окованная полосами железа дверь, Ганса и Аниту развели в разные стороны. У Аниты от страха подкашивались ноги, она повисла на руке мосластого, как перебравшая в трактире вина девка.

– Не надо бояться, – монах уже суетливо шарил рукой по груди Аниты. – Ни в чем отцу Николасу не перечь, глядишь, обойдется. Я тебе помогу, – ладонь мосластого нырнула в вырез платья. – Ты будешь меня слушаться?

– Буду, – эхом откликнулась Анита. – Только помоги.

Она почему-то думала, что ее немедленно отведут в застенок, куда-нибудь в подвал, о жутких казематах святой церкви ходило немало слухов, один страшнее другого, но ее ввели в светлую просторную комнату с окнами, выходящими на противоположные стороны улицы. Никакой таинственности. Это Аниту немного успокоило.

Монах помог ей сесть на скамью, поддерживая за талию, словно тяжелобольную, потом торопливо отошел к столу, стоящему напротив.

У Аниты было время оглядеться, но она тупо уставилась прямо перед собой.

Это неправда, подумала она. Это – сон. Дурной тяжелый сон. Надо скорее проснуться. Она выпрямилась и со всего размаха ударилась затылком о каменную стенку – от боли перед глазами поплыли черные круги.

– Не надо так бесноваться, детка, – услышала вдруг она вкрадчивый и липкий голос.

Отец Николас вкатился в комнату румяным колобком, как-то по-женски поддернул подол рясы и, подойдя совсем близко, так что Анита почувствовала запах медового воска и легкого рейнского вина, наклонился к ней, чтобы заглянуть в глаза.

– Не надо, – повторил он, отойдя к столу. – Мы проверяем всех приезжих. Что в этом страшного?

Анита немного успокоилась. Может, отпустят, подумала она. Спросят что-нибудь для формальности и отпустят. Действительно, зачем бояться? Разве она не верит в Христа? Разве она колдунья?

– Ты умеешь видеть сквозь повязку? – спросил отец Николас и сделал мосластому знак, чтобы тот записывал вопросы и ответы. – Только говори правду, святым отцам врать нельзя.

– Умею, – тихо сказала Анита, хотя еще минуту назад решила ни в чем не сознаваться.

Она рассеянно повела глазами по стенке, возле которой стоял стол, и вдруг увидела соседнюю комнату. Комнатка была маленькой, темной, и там сидел, устало свесив между колен руки, какой-то почти квадратный человек с всклокоченными волосами и тупо смотрел на жаровню с углями, поверх которой лежали жутко изогнутые металлические крючья, непонятного предназначения пруты и клещи.

Горло мгновенно стало сухим. Анита судорожно попыталась сглотнуть слюну, но язык стал шершавым, как терка.

– О-о, – многозначительно протянул отец Николас и взглянул на мосластого. – Ты увидела, что тебя ожидает, если ты будешь меня обманывать?

Анита отчаянно замотала головой и, наверное, опять ударилась бы затылком о стену, если бы отец Николас стремительно не подскочил к ней и не придержал за плечи.

– Не надо так отчаиваться, – быстро сказал он, склонившись к самому уху. – Та комната предназначена только для упрямых. А ты ведь не из таких. Скажи только, когда ты заключила союз с дьяволом, покайся, и я отпущу тебе грехи. Мы изгоним из тебя дьявола, и ты будешь опять ходить в церковь.

– Я хожу в церковь, – безразличным голосом сказала Анита.

– Да? – удивился отец Николас. – И принимаешь причастие?

– Конечно. – Анита стала припоминать, когда она в последний раз была в церкви, и по всему получалось, что весь последний год ей было не до этого.