Владимир Клименко - Укрощение пишущей машинки

- Э-э, не думаю, что не смогу разобраться в вашем тексте. Я ведь, вы знаете, специализируюсь на фантастике, а там, э-э, всякое бывает.

Упорхнул я из издательства в полной уверенности, что все мною сделано правильно, а главное в срок. В этом счастливом неведении я пребывал два дня, а потом раздался долгий телефонный звонок.

- Э-э, - услышал я, сняв трубку. - Что же вы мне это за рассказ принесли? Признаться, э-э, я ничего не понял.

- Как так! - удивился я. - Такой простой понятный рассказ. Про отважных космонавтов.

- М-мм, космонавты действительно в рассказе присутствуют, согласился со мной интеллигентный Аркадий Борисович. - Только, знаете ли, как-то странно развиваются события. Вот, например, что вы хотели сказать фразой: "Если внести в пламя кристаллы поваренной соли, то они трещат, так как малые количества воды, заключенные в промежутках кристалла, при нагревании с треском разрывают кристаллы соли, пламя же окрашивается в яркий желтый цвет"?

- Что?! - неинтеллигентно закричал я. - Я ничего такого не писал. Откуда вы это взяли?

- Э-э, не надо так огорчаться, - успокаивал меня Аркадий Борисович. Приезжайте в издательство и мы вместе во всем попытаемся разобраться.

Я немедленно отпросился у начальства на работе и помчался в издательство. На столе перед Аркадием Борисовичем лежал мой рассказ. Но это был не мой рассказ. Название было мое - "В дебрях метеорита", и начало было мое, по крайней мере первое предложение: "Космолет с воем преодолевал космическое пространство. Экипаж спокойно пребывал в анабиозе, и лишь один командир задумчиво смотрел в иллюминатор на мелькающие за бортом звезды". Дальше же следовало: "Мы не станем далее знакомиться с многоосновными кислотами и перейдем к таким веществам, в которых одновременно находится несколько различных радикалов...", и прочее в том же абсолютно непонятном для меня химическом духе.

Правда, иногда на страницы врывалась нормальная человеческая речь, упоминались приключения, полные опасностей, но перемежалось все это длиннющими абзацами, в которых говорилось о синтезе, катализе, всевозможных реакциях и о вовсе уже загадочных вещах.

Я вытер со лба испарину и с надеждой посмотрел на Аркадия Борисовича. Тот наблюдал за мной с интересом.

- Что это? - слабым голосом спросил я.

- Тот же вопрос, э-э, хотелось бы задать вам и мне, - признался после недолгого молчания редактор и поправил очки на переносице, отчего они из левого угла перекосились в правый. - Но как у человека, имеющего некоторое отношение к фантастике, у меня родилась одна гипотеза.

- И вы считаете, что вот это все напечатал я? Мне ведь даже в школе тройку по химии ставили из сострадания.

- Это, э-э, ничего не доказывает. Этот текст напечатали вы. Отчасти вы, - поправился Аркадий Борисович, заметив мой негодующий жест.

- А отчасти?

- А отчасти машинка. Вы у кого ее купили?

- У члена-корреспондента.

- Каких наук?

- Химических.

- Вот видите, - редактор удовлетворенно откинулся на спинку стула и постучал карандашом по листку со злополучным текстом. - Вот она и привыкла.

- Привыкла кто? - глупо спросил я.

- Машинка привыкла, - терпеливо объяснил Аркадий Борисович. - Машинка привыкла печатать химические тексты. И вот результат.

- Так вы считаете, что это машинка тут руку, то есть, тьфу, клавиши приложила?

- Приложила, еще как приложила, - развеселился редактор. - Поверьте старому фантасту, дело обстоит именно так. Да вы и сами можете это легко проверить, ведь машинка-то теперь ваша.

- Моя, - упавшим голосом подтвердил я.

- Вот и попробуйте перепечатать рассказ на ней как следует. А потом обязательно расскажете мне о том, как у вас шло дело. И учтите, э-э, я вас не тороплю.

Домой я приехал совершенно расстроенный, но полный решимости во что бы то ни стало выяснить свои отношения с машинкой. Это надо же такое придумать - вместо готового рассказа напечатать какую-то статью из учебника химии.

Не давая времени машинке опомниться, я быстро напечатал первое предложение. Машинка исправно отстукала текст и я, внимательно перечитав его, не обнаружил ни одной опечатки.

- Так, хорошо все идет, - обрадовался я и стал печатать дальше.

Я очень внимательно следил за машинкой, но она вела себя безукоризненно. Вот уже напечатана одна, потом другая страница. А на третьей... На третьей странице, вернувшись к началу фразы, я внезапно обнаружил, что вредная машинка опять умудрилась влепить химический текст в середину предложения. И ведь как ловко, я даже не успел ничего заметить. И на секундочку-то только выпусти дело из-под контроля, и вот на тебе...