Евгений Коковин: Жили на свете ребята

В судовом журнале капитан Безымянный записывал:

"Выбросил в море вторую бутылку. На острове Новом одному оставаться очень тяжело и тоскливо".

"Еще одна бутылка скрылась в океанских волнах. Но и она, наверное, пропадет, как первая и вторая. Что бы такое придумать?"

Вскоре судовой журнал тоже наскучил и был заброшен. За несколько дней в нем не появилось ни одной записи.

Однажды капитан сидел на берегу и размышлял. Он мечтал о спуске "Одинокого", о славных далеких рейсах, о борьбе со штормами, об охоте на китов и белых медведей. Гордому и независимому, ему не хотелось возвращаться на материк и признаться людям в своем бессилии и в тоске одиночества. Ему нужны были товарищи, такие же отверженные и такие же отважные, как он сам.

"Одинокий" возвышался своими бортами за его спиной. Недвижимый, с оголенным днищем, обросшим ракушками и застарелой тиной, корабль уже казался капитану жалким и почти ненужным.

"Или, может быть, забросить эту трудную затею со спуском корабля? раздумывал капитан Безымянный. - Стать сухопутным путешественником, организовать поход в глубь какой-нибудь малоисследованной страны и открыть залежи редких металлов".

И вдруг размышления капитана Безымянного были прерваны.

НА ВОДНОЙ СТАНЦИИ

Владимир Павлович, преподаватель физики, был страстным яхтсменом. Многие свободные часы он проводил на водной станции или тренировался на яхте. Водил он яхту умело, очень красиво, и часто на соревнованиях завоевывал первенство города. Говорили, что скоро он будет мастером спорта.

Это был высокий, чуть прихрамывающий человек с добрым взглядом больших и веселых глаз. Ребята знали, что во время войны Владимир Павлович служил в артиллерии и несколько раз был ранен.

В тот вечер, когда Кирилка пытался разгадать тайну букв "Б.О.Н.", Владимир Павлович повстречался с ним.

Круто развернувшись, яхта Владимира Павловича оказалась рядом с лодкой Кирилки.

Учитель был в желтой кожаной куртке и без кепки. Он только поздней осенью надевал шляпу, а с мая уже ходил с непокрытой головой. И даже за это ребята его уважали.

- Ты куда, Кирик? - крикнул учитель.

- Никуда, - смущенно ответил Кирилка. - Так просто...

Ветер был слабый, и яхта плыла очень медленно. Владимир Павлович то натягивал, то ослаблял шкоты.

- Давай соревноваться, - шутливо предложил Владимир Павлович. - Сейчас ветра нет, и силы у нас почти равные.

Кирилка поднатужился и несколько раз ударил веслами по воде. Лодка рванулась вперед, сразу оставив яхту позади.

- Ого, да ты заправский гребец! - воскликнул Владимир Павлович.

Польщенный Кирилка опустил весла. У него вдруг возникла мысль: "А что если показать письмо Владимиру Павловичу?"

- Я тут одно письмо нашел в бутылке, - начал он нерешительно. Посмотрите, что это такое!

Яхта и лодка сошлись бортами.

- Это что-то любопытное, - пробормотал Владимир Павлович, читая письмо. Времена Жюля Верна и капитана Гранта давно, конечно, прошли, но... Подожди, то такое бон?

- Боны - это скрепленные бревна, - с готовностью пояснил Кирилка.

- Правильно, бревна, - подтвердил Владимир Павлович и добавил: - И бумажные деньги в коллекции. Но только эти буквы я действительно видел на причале. И вот где: на нашей водной станции. Я еще долго думал, что они могут обозначать. Но никто мне толком объяснить не мог.

Спустя минут двадцать яхта и лодка борт о борт подплыли к водной станции. В гавани и на площадке было тихо. Яхты стояли на якорях со свернутыми парусами.

Кирилка редко бывал здесь, но водная станция ему очень нравилась. Над маленьким голубым зданием станции с двумя башенками развевался флаг, который можно было спустить и снова поднять. В праздники станция украшалась разноцветными флагами и вымпелами. Гавань была защищена от ветра и волн высоким молом. В гавани стояли моторные катера, яхты и лодки самых разнообразных форм и окрасок.

Мачты, паруса, флаги, запахи краски и смолы - все это напоминало о море и тревожило воображение Кирилки, хотя моря он никогда в своей жизни еще не видел.

- Буквы там, у причала старого мола, - сказал Владимир Павлович. - Поедем, посмотрим!

В самом деле, на ветхом брусе причала черной краской были выведены три буквы: Б.О.Н.

У Кирилки от волнения по телу даже дрожь пробежала. Значит, какая-то правда заключалась в найденном им письме!

На причале заброшенного мола стоял мальчуган лет десяти-одиннадцати и с любопытством смотрел на спаренные яхту и лодку.

- Прохор! - крикнул Владимир Павлович. - Не знаешь ли ты, кто написал эти буквы?