Сергей Кольцов - За магнитной стеной, или Сновидения Варежки

- Значит, ты куриц тоже изучаешь? - удивленно спросила Катрин.

- Их я тоже изучаю, но исключительно в ресторациях, се ля ви, Варежкин решил прифранцузиться.

- Ты, наверное, бывал в Париже? - с восхищением спросила Катрин.

- Как-то решил скуки ради слетать, да в Орли забастовку учинили, я, естественно, не стал дожидаться, пока они добьются своих законных прав, а позвонил одному корешу, и мы к нему на дачу закатили. Ну, а когда вернулся, то уже расхотелось лететь. Да что там о разных пустяках рассказывать. Не пойти ли нам к столу, небось заждались гости? - Варежкин обнял Катрин за хрупкую талию и повел в гостиную.

- А вот и наши молодые! - приветствовала Варежкина и Катрин Тереза Аркадьевна.

Все оживились. Снова пошли тосты в честь Катрин и, конечно же, в честь Варежкина, который, по словам хозяина дома, стал вторым украшением вечера после сиятельной дочери.

Савелию польстило такое сообщение, и он, высоко подняв рюмку и выплескивая содержимое на стол, объявил во всеуслышание:

- Дорогие гости! Считаю не только за честь, но и за свою прямую обязанность увековечить на холсте мою, то есть нашу милейшую Катрин Ген... - Савелий замешкался, так как вспомнить имя хозяина было затруднительно, затем сглотнул слюну и, широко улыбаясь, произнес: - Катрин батьковну! - После чего по-гусарски плеснул содержимое в рот и зашелся в кашле.

Его принялись услужливо хлопать по спине, отчего кашель только усугубился. Наконец, откашлявшись, Варежкин достал платок и вытер покрасневшие от слез глаза. Когда Савелий пришел в себя, Катрин прошептала ему на ухо:

- Когда мы начнем наш первый сеанс?

До Варежкина не сразу дошел смысл сказанного, но, перебрав все возможные толкования, он решительно заявил:

- Завтра, - потом подумал и добавил, - ровно в Полдень я подам за тобой машину.

Неизвестно, что наговорил бы еще Савелий, если бы к нему не подошел Генрих Леопольдович и не пригласил к себе в кабинет.

- Дорогой Савелий Степанович, - интимно загбворил отец семейства, - я наслышан, что у вас несколько стесненные условия для вашей плодотворной работы. Поэтому, посовещавшись, мы решили выделить вам достойную вашего таланта квартиру.

Савелий начал отказываться, но Генрих Леопольдович, теснее прижав Варежкина, убеждал:

- Никаких отказов. Вы ставите меня в неловкое положение. Квартира имеет два этажа. Второй специально предназначен под мастерскую. К тому же ордер у меня в кармане. Можете въезжать хоть завтра. - Генрих Леопольдович достал конверт и вложил его в уже протянутую ладонь Варежкина.

После чего они отметили это счастливое событие.

Когда Варежкин в обнимку с хозяином дома вышел из кабинета, гости уже разошлись. Из гостиной выпорхнуло милое созданьице со вздернутым носиком и пролепетало: - Значит, завтра в двенадцать я тебя жду.

Варежкин утвердительно кивнул, затем подрулил к Катрин и поцеловал ее в макушку. После чего облобызал достопочтенную Терезу Аркадьевну и, вытирая одной рукой губы, другой похлопал по плечу сухопарого хозяина дома, проговорил по слогам: "А... р-ри-видерчи!" - и удалился.

Радость распирала Варежкина. Улица ходила ходуном. Фонари стукались лбами друг о друга, кошки шарахались по подворотням, дома отвешивали Варежкину поклоны, деревья плотнее смыкали ряды, звезды подмигивали. Варежкин, счастливый и окрыленный, шествовал по улицам родного города, распевая во все горло: "Любо, братцы, любо. Любо, братцы, жить". Он попытался петь еще громче, но что-то мешало ему. Савелий сообразилгалстук. Он тут же его сорвал и, приплясывая, выбросил в мусорник.

В заключение Варежкин остановил машину, вальяжно развалился на заднем сиденье и на вопрос: "Куда едем?" - выдохнул:

- К цыганам!

"Что-то знобко и сыро..." - подумал Варежкин и с трудом продрал глаза. Солнце уже входило в раж.

Савелий сидел, прислонившись к сосенке, отчего спина сделалась Деревянной и чужой. "Куда ж это меня занесло?" - зашевелилось в опухшем сознании Варежкина.

Он огляделся, Вокруг безмолствовал лес. Савелий попытался встать, но пронизывающая головная боль повергла его на место, Ощупав голову и убедившись, что она на месте, что руки и ноги целы, Варежйин воспрянул духом.

"Целы ли деньги?" -" Забеспокоился он и полез во внутренний карман, откуда извлек бумажник и конверт.

Остаток денег был при нем. В конверте оказался ордер.

Варежкин стал с трудом вспоминать минувшее. Картины прояснялись, но до чеканной формы не дозревали.

"Потом разберемся", - решил Варежкин и, преодолевая серьезные неполадки в организме, медленно побрел на просвет в деревьях. Шоссе оказалось совсем близко, что влило в Варежкина новые жизненные соки.