Джон Мини: Фактор жизни

Да, само архитектурное решение зала олицетворяло собой пытку. Прутья из темного железа и чистого графита образовывали какое-то сатанинское переплетение: не то крестообразное гнездо неведомого летающего зверя, не то странное распятие, подвешенное в самом центре зала, в ста метрах над головой Тома.

В обритой голове опять возник зуд.

С распятия свешивались вниз какие-то части конструкции. Словно обрывки…

Подбирая разлетающиеся полы своей лиловой одежды, Том видел, как то тут, то там останавливались и запрокидывали свои головы люди, явившиеся на экзекуцию. Были ли они разочарованы, что на распятии никого нет?

Некоторые, проходя мимо Тома, кланялись или поднимали ко лбу кулак в знак уважения, и Том благословлял их, сложив пальцы в мудру.

Он мог бы иметь с собой двух прислужников, которые раскачивали бы кадила, наполняя воздух вокруг фиолетовыми клубами ароматических веществ, но люди Кордувена не смогли бы выдать себя за учеников священника, даже обрей они головы и надень лиловые одежды.

По хрустальному полу пробежала рябь.

Все отодвинулись к стенам. Повсюду появились сиденья, приобрели четкие очертания. Две тысячи зрителей сели, задрали голову, и по залу пробежал тихий ропот.

Но охранники не смотрели наверх — они наблюдали за толпой, внимательно оглядывая людей, — и Тому это не понравилось Слишком уж хорошо обучены. Острый взгляд, блеснув, задержался на нем, и Том заставил себя поднять глаза и отклониться назад.

«Веди себя, как все», — приказал он самому себе.

Белый мерцающий свет разлился по залу.

В самой высокой точке потолка засветилась круглая мембрана. Она видоизменялась, в ней появились выпуклости в семи местах, выпуклости назревали, как бутоны, и вдруг одновременно раскрылись. Это были левит-диски.

Некоторое время семь дисков качались на первоначальных местах, а потом начали плавно снижаться. Каждая из раскрытых капсул-бутонов была в золотом кольце света, и в каждой находилось по одному члену трибунала.

«О Судьба! — воскликнул мысленно Том. — Этого не может быть! Я ошибаюсь!»

Но вот семь огромных кубических голограмм возникли над залом, показывая крупным планом изображения судей, и Том понял, что ошибки нет.

Да, среди них была Эльва.

Конечно, ничего странного в том, что она здесь, нет: высокопоставленный член «Лудус Витэ» и родилась в этих местах… однако прошлой ночью она ничего об этом не сказала.

Малкорил предоставил ему информацию о ее местонахождении, и Том нашел Эльву, чтобы уговорить ее достать восемь удостоверений личности, и она сделала это.

Он прикрыл глаза, делая вид, что молится.

Впрочем, никаких признаков того, что ему уделяли какое-то особое внимание, не было. Полторы сотни охранников наблюдали за всеми.

И он, успокоившись, открыл глаза и взглянул на голограммы. Трое из судей были ему незнакомы, но четверых он знал. Их изображения были настолько увеличены, что казалось, можно протянуть руку и прикоснуться к ним: нежно провести пальцем по щеке или впиться ногтями в глаза — выбирай, что хочешь, все зависит от твоих чувств.

Том переводил взгляд с одной голограммы на другую.

Сентинел: массивный, с седыми волосами, выглядевший очень внушительно.

Эльва: бесстрастное лицо, глаза, по которым ничего невозможно понять.

Виконт Вилкарзъе: в простой форме, без регалий, один из пролетариев, пытающий своих бывших сотоварищей.

И знакомое бледное веснушчатое лицо… Рыжевато-каштановые волосы, красивые глаза, один из них, незрячий, при этом увеличении подобен бирюзово-аквамариновому драгоценному камню с янтарными вкраплениями. Находится здесь, чтобы судить свою бывшую хозяйку.

Арланна.

Том попытался встретиться взглядом с Кордувеном, но другие зрители заслоняли обзор.

Похоже, кристалла нет.

Если бы люди Кордувена справились с делом, кристалл был бы уже здесь.

— Ты уверен, что тебе удастся достать его? — спросил Том перед началом всего.

— Мои люди — профессионалы, — ответил Кордувен…

Теперь уже получалась совсем парадоксальная ситуация.

Кордувен не мог двинуться ни на шаг без Тома; Тому был необходим кристалл.

Выражение лица леди Даринии спокойно: крупным планом ее глаза, они неестественно неподвижны.

— Леди Сильвана выберет наказание для мальчика. Широко открыв синие глаза, дочь оценивающе разглядывает Тома.

Широко раскрытые, голубые глаза. Чистый молодой голос:

— Может быть, отнять у него руку?