Клиффорд Саймак: Снова и снова

— Есть еще вопросы?

Дэвис повертел в пальцах карандаш.

— Самые обычные, если не возражаете? — Дэвис выложил на стол несколько бланков.

— Имя?

— Эшер Саттон.

— Способ передвижения… Стоп! Подождите, как вы сказали? Эшер Саттон?

Дэвис сунул карандаш в стаканчик и отодвинул его.

— Именно так, — подтвердил Саттон.

— Почему же вы сразу не сказали?

— Потому что вы не спрашивали.

Дэвис был как будто взволнован.

— Если бы я знал… — пробормотал он.

— Может быть, дело в бороде? — спросил Саттон.

— Да нет! Отец часто рассказывал о вас. Джим Дэвис. Вы его, случайно, не помните?

Саттон отрицательно покачал головой.

— Он был большим другом вашего отца. Ну, то есть… вернее сказать, они были знакомы.

— Очень рад. Ну и как поживает мой отец?

— О, отлично! — с энтузиазмом ответил Дэвис. — Постарел, правда, но держится молодцом.

— Мой отец, так же как и моя мать, — стиснув кулаки, произнес Саттон, — погибли пятьдесят лет назад во время пандемии на Аргусе.

Он поднялся и, глядя на Дэвиса в упор, добавил:

— Если вопросов больше нет, я предпочел бы отправиться в гостиницу. Надеюсь, там найдется номер для меня.

— Ну, конечно, мистер Саттон, безусловно. Вам надо отдохнуть, — засуетился Дэвис. — Где бы вы хотели остановиться?

— В «Орионе», как обычно.

Дэвис выдвинул ящик, вытащил справочник, полистал его, провел пальцем по странице сверху вниз.

— Код для телепортации — «Черри 26—3489». Кабина рядом.

— Благодарю вас, — ответил Саттон.

— Что касается вашего отца, мистер Саттон…

— Я все прекрасно понял. Можете не извиняться. - Саттон вышел из кабинета и направился к телепортационной кабине. Но прежде чем закрыть за собой дверь, он резко оглянулся.

Дэвис уже с кем-то возбужденно разговаривал по видеофону.

Гостиница «Пояс Ориона» за двадцать лет не изменилась. На взгляд Саттона, все выглядело как в тот день, когда он покинул Землю. Немного обшарпанный, постаревший дом, где по-прежнему царила атмосфера существования на цыпочках, с пальцем, прижатым к губам, подчеркнутая предупредительность, тихий шорох приглушенной жизни… Все это он помнил и тосковал об этом в долгие годы отчуждения и одиночества.

Живая картина на стене холла была все та же. Неизменный сатир и через двадцать лет продолжал догонять все ту же перепуганную нимфу. И все тот же заяц выпрыгивал из-за куста и с привычной скукой наблюдал за погоней, меланхолично пожевывая неизменный пучок клевера.

Мебель, принимавшая формы тела, вышла из моды еще тогда, двадцать лет назад, но все еще стояла на своих местах, правда ее перекрасили в мягкие пастельные тона.

Пористое покрытие на полу пружинило чуть меньше, а цефейский кактус, видимо, приказал долго жить: на его месте красовалась начисто лишенная экзотики земная герань.

Из кабины видеофона вышел служащий.

— Доброе утро, мистер Саттон, — сказал он хорошо поставленным голосом андроида. Потом добавил: — А мы все ждали, когда же вы вернетесь.

— Двадцать лет? — удивился Саттон. — Долгонько вам пришлось ждать.

Андроид невозмутимо продолжал:

— Мы сохранили ваш костюм. Знали, что он вам понадобится. Все чистое и выглаженное.

— Очень любезно с вашей стороны, Фердинанд.

— А вы почти не изменились, — сказал Фердинанд. — Только бороду отпустили. Но я-то вас сразу узнал.

— Борода и одежда, — уточнил Саттон. — Одежда в жутком состоянии, сами видите.

— Ну что вы, не так уж… — с вежливой улыбкой ответил Фердинанд. — У вас есть багаж, мистер Саттон?

— Нет.

— Тогда, может быть, желаете позавтракать?

Саттон смутился, внезапно ощутив, что действительно голоден. Мгновение он соображал, как пища может подействовать на отвыкший от нее желудок.

— Желаете посмотреть меню?

Саттон покачал головой.

— Да нет, не нужно. Я лучше пока приму душ и побреюсь. А завтрак потом пришлите в номер. Все равно что. И одежду.

— Может быть, омлет? Вы раньше всегда заказывали омлет на завтрак.

— С удовольствием, — ответил Саттон, отошел от стойки и усталой походкой направился к лифту.

Он уже собирался закрыть дверь, когда услышал:

— Подождите, пожалуйста!

Он обернулся. Через холл бежала стройная рыжеволосая девушка. Она скользнула в кабину лифта и прижалась к стенке спиной.

— Огромное спасибо, что подождали, — переведя дыхание, сказала она.

Кожа у нее была белая, как цветок магнолии, а глаза глубокого серого цвета. Как гранит, подумал Саттон.