Клиффорд Саймак - Снова и снова

— Но с Саттоном ничего не вышло? — резюмировал Шулькросс.

— Вы правы. С Саттоном ничего не вышло. Я повторяю: он — не человек.

— Значит, вы полагаете, что его организм изменен настолько, что Саттону и открытый космос нипочем?!

— Не знаю, — хрипло ответил Андерсон.

Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как затравленный зверь в поисках выхода.

— Не знаю, — повторил он. — Честное слово, не знаю…

— Не стоит так пугаться, — мягко сказал Адамс. — Чужеродность организма — не такая уж необычная вещь. Мы уже сталкивались с этим не раз с тех пор, как начали осваивать космос.

Кларк нетерпеливо прервал его:

— Если бы речь шла об инопланетянине, Адамс! Но когда человек превращается в инопланетянина! — Сглотнув слюну, он обратился к Андерсону: — Как вы полагаете — он опасен?

— Не исключено, — ответил Андерсон.

— Даже если так, он не сможет причинить нам никакого вреда, — спокойно сказал Адамс. — Его номер в гостинице прослеживается насквозь лучами-шпионами. Ситуация полностью контролируется.

— Есть какие-нибудь сообщения? — поинтересовался Блэкберн.

— Самые невинные. Ничего особенного. Саттон держится довольно непринужденно. Несколько раз звонили ему. Несколько раз — он сам. Ему нанесли пару визитов.

— Он не может не понимать, что за ним следят, — сказал Кларк. — Он притворяется.

— Ходят слухи, — сказал Блэкберн, — что его вызвал на дуэль сам Бентон.

Адамс кивнул.

— Да, это так. Эш попытался избежать поединка, что говорит, пожалуй, о том, что он не агрессивен.

— Может быть, — как-то безнадежно проговорил Кларк. — Может быть, Бентон сработает в нашу пользу.

— Во всяком случае, — тонко улыбнулся Адамс, — я думаю, что вторую половину дня Эш провел в раздумьях о том, как ему разделаться с нашим мистером Бентоном.

Андерсон выудил из кармана трубку и принялся сосредоточенно набивать ее. Кларк рассеянно вертел сигарету.

— Вы хотели что-то добавить? — обратился к Шулькроссу Адамс.

— Да, — кивнул эксперт-лингвист, — но мне кажется, наша информация особого восторга не вызовет. В портфеле Саттона мы обнаружили рукопись. Мы скопировали ее и положили на место. Пока что сообщить особенно нечего, то есть мы не смогли прочитать ни одного слова…

— Шифр? — спросил Блэкберн.

Шулькросс покачал головой.

— Если бы!.. Роботы бы его расщелкали за пару часов. Но это не шифр. Это язык. А язык без ключа не расшифруешь.

— Вы, конечно, все проверили?

Шулькросс мрачно усмехнулся:

— Начиная с санскрита и шумерского. Сравнивали со всеми языками и диалектами Галактики. Не похоже ни на один.

— Язык… — задумчиво протянул Блэкберн. — Новый язык. Следовательно, Саттон что-то обнаружил…

— Вполне, вполне возможно, — пробурчал Адамс. — Он наш лучший сотрудник.

Андерсон пошевелился в кресле.

— Вам нравится Саттон? — спросил он с нескрываемым интересом. — Вам лично, Адамс, он нравится?

— Нравится, — просто ответил Адамс.

— Адамс, — продолжал Андерсон, — вот что удивительно, есть один момент, который мне не дает покоя с самого начала…

— Да, слушаю вас.

— Вы же знали, что Саттон вернется. Знали с точностью до минуты. И устроили засаду. Как это понять?

— Просто догадался. Чистая интуиция.

Наступило долгое молчание. Адамс больше не сказал ни слова. Совещание окончилось. Все встали.

В зале заведения, куда привела Саттона Ева, было шумно. Освещение все время менялось — от апрельской небесной синевы до умопомрачительного сочетания серого и красного цветов. Пол качнулся под ногами Саттона, и он почувствовал, как Ева крепче сжала его руку. Они сели за столик. Подошел хозяин, марсианин Заг. Впечатление было такое, что перед ними ожившая египетская мумия.

— Что вам угодно? К вашим услугам все, о чем только можно мечтать. Можете уйти от реальности, обрести все, что желаете…

— Хочу на берег ручья, — подумав, сказал Саттон. — В детство…

Свет стал зеленым, сказочно зеленым, в его лучах засверкала радостная жизнь пробуждающейся природы, в нем угадывалось рождение мира… Возникли деревья, покрытые сияющей, свежей, тронутой поцелуями солнца зеленью распускающихся почек.

Саттон пошевелил пальцами ног, ощутил траву — первую нежную весеннюю траву, и ему показалось, что он чувствует запах ветрениц и подснежников, хотя они, по идее, пахнуть не должны…

…Он бежал по берегу ручья, по теплой гальке, рядом с ним наперегонки, весело журча, бежал ручей к Большому Омуту. В одной руке у Эшера была удочка, в другой — банка с червями.