Михаил Ахманов - Первый после бога

– Вот как… – произнес Завьялов. – А я был о вашем брате другого мнения… Мне казалось, что все, что находят при раскопках, в руинах древних городов, на кладбищах и в захоронениях, все сразу тащат в музей, вешают таблички и суют в витрины, чтобы публика глядела и удивлялась. Разве не так?

Ферейра насупился и гордо вскинул голову.

– Мы археологи, а не грабители могил! Мы не воруем мумии из погребальных храмов, не трогаем древние кости, не выламываем росписи во дворцах и святилищах! Это аморально! Каждый артефакт должен быть сохранен на том месте, где его обнаружили – вот наш девиз! Разумеется, если это технически возможно, – добавил он, смягчившись. – Какой-нибудь клад викингов, горшок с монетами или новгородскую берестяную грамоту можно и в витрину поместить… Но прах людей и всякие редкости должны оставаться на месте. Вы знаете, Николай, где теперь Тутанхамон и его сокровища? Где мумии Рамзеса, Тутмоса, царицы Хатшепсут?

– В Каирском музее, полагаю, – смущенно пробормотал Завьялов.

– Ошибаетесь! Все возвращено туда, откуда взято! В погребальные камеры, а если их нет, сделана имитация – там, где когда-то лежал умерший. Это касается не только народов древности. В период двух мировых войн и позже практиковались массовые захоронения – братские могилы на поле боя, рвы, в которые сбрасывали расстрелянных и погибших в лагерях… Тысячи, десятки тысяч безымянных могил! Мы ищем их, исследуем, описываем и, больше не тревожа праха, закрываем навсегда. Ориентируясь на наши данные, муниципальные власти воздвигают памятники… Такова практическая археология в текущую эпоху, и я хотел бы, друг мой, чтобы вы об этом знали. А теперь…

Ферейра и Завьялов принялись обсуждать восстановление взорванной перемычки и тропинок, проложенных некогда инками, и Мохан, потянув за собой Лиззи, отошел в сторону. Они укрылись в траве между корнями огромной сейбы. Экран, паривший перед ними, сиял как солнце в ясный день – робот по команде Нгуена подвесил в пещере световые шары. Сейчас кибернетический археолог шустро ползал среди груд сокровищ, ничего не касаясь, только фиксируя каждый предмет и его положение в хранилище. Это было непременной процедурой перед тем, как люди приступят к осмотру находок.

– Мы там побываем? – спросила Лиззи, показывая взглядом на водопад. – В нашей пещере сокровищ?

– Обязательно, милая. Слышишь, о чем договорились Амад и смотритель? Сегодня к вечеру проложат мостки над провалом и установят ограждение на тропе. Робот будет картировать хранилище весь день и ночь, так что завтра мы сможем туда пробраться… На правах первооткрывателей.

– Это твоя заслуга, – пробормотала Елизавета, прижавшись губами к щеке Мохана. – Я обязана тебе сказочным приключением!

– Можешь меня поблагодарить.

– А я что делаю?

Лиззи снова его поцеловала, и некоторое время они сидели, прижавшись друг к другу и не замечая ничего, даже мелькавших на экране заманчивых картин. Потом Мохан вымолвил:

– Мне вспомнились слова Уильяка Уму, когда он прощался с Шелтоном на берегу реки. Он сказал: теперь никто не потревожит наших богов, и они умрут в тишине и покое… Но так не случилось. Мы помним об инках, их правителях и божествах, помним об их державе и ее трагическом падении… Их потомки здравствуют сейчас, и в жилах чилийцев, перуанцев, боливийцев больше крови кечуа и аймара, чем испанской. Их память не умерла, значит, древние боги тоже живы. Вот они! Мы их вернули!

Он вытянул руку к экрану, на котором сиял в ярком свете золотой солнечный диск. Казалось, бог Солнце улыбается Елизавете и Мохану или, во всяком случае, смотрит на них благосклонно, не возражая против того, чтобы его опять явили миру, всем людям, потомкам тех, кто верил в него, и тех, кто его сверг. Сейчас это уже не имело значения, ибо время терпеливо плавит души и тела, соединяя в своем горниле победителей и побежденных. Вера, язык, цвет кожи, разрез глаз не важны для времени, нет у него предпочтений и нет избранников. И никто не знает, кому с течением лет и веков улыбнутся боги.

Вздохнув, Лиззи шепнула:

– Ты вспоминаешь Уильяка Уму, а я – Шелтона и Соледад… Где они? Канули в вечность, исчезли навсегда? Или в какой-то другой вселенной, на другой Земле, они все еще существуют? Что они делают в своей реальности? Любят друг друга и хотят, чтобы мы знали об этом?

Она подняла глаза к ясному синему небу, но там не было ответа.

Амазонка. Май 1686 года