Сергей Волков - Объект «Зеро»

– Он не слизняк, – торопливо заговорила Акка, и я почувствовал, как ей трудно и тяжело произносить эти слова. – Он просто… неуверенный… был. Я думала – человеку надо дать шанс, и он раскроется, станет настоящим…

«Эге, да ведь она пожалела его! – Мне вдруг стало весело. – Акка Кнебекайзе пожалела маленького гусенка, надеясь, что тот станет сильным и отважным, под стать ей. А гусенок оказался злобной трусливой тварью… Или нет? Или все еще проще… У-у-у, а ведь верно, не зря же один писатель в свое время сказал: «Русские бабы не знают, что такое любовь. Они или восторгаются, или жалеют, но с таким темпераментом, с такой чувственностью и страстью, что могут сжечь самую сильную любовь». Так вот в чем твой секрет, Анечка. Ларчик открывался очень просто. Я-то, дурак, все время думал, что тебе нужен такой же железный, как ты сама, мужчина, и из кожи вон лез, а удостоился лишь титула «генаврика». Ты же просто искала… сына, что ли? В общем, того, о ком нужно заботиться и кого можно пожалеть…»

– Я ответила на твой вопрос? – По ее голосу я понял, что Акка справилась с собой.

– Будем считать, что да.

– Тогда теперь говори ты.

– А что говорить? Разве ты не читала моих дневников?

Акка странно посмотрела на меня:

– Твоих дневников? Ты до сих пор ведешь дневник? Но где и как я могла их прочитать?

«Ай да Цендорж!» – мысленно я поблагодарил монгола, хотя сам велел ему передать записки Акке. Но теперь даже к лучшему, что она их не читала.

– Ну, что же ты молчишь, Клим Елисеев? Лжецом ты никогда не был.

Я приподнялся на локте, скривился от боли в боку.

– Да, Аня, я не был лжецом. Генаврику – так, кажется, ты когда-то меня назвала? – ни к чему лгать.

– Нет, – задумчиво глядя на меня, покачала головой Акка. – Ты теперь уже не генаврик. Все изменилось. Сейчас ты больше всего похож на того мужика из старинной побасенки: «Я медведя поймал! Так веди сюда. Не могу, медведь не пускает». Ты будешь говорить?!

Последнюю фразу она практически выкрикнула – на щеках обозначились резкие складки.

– Что ж, уговор дороже денег, – вздохнул я. – Начну с главного: после крушения «Кондора» на склоне одной из гор Экваториального хребта мы пошли на запад, стараясь как можно быстрее покинуть высокогорье – у нас не было ни еды, ни теплых вещей. И вот там…

В изголовье моего ложа что-то зашуршало. Акка, до того внимательно смотревшая на меня, перевела взгляд, и я увидел, как ее зрачки вдруг расширились, а лицо исказилось.

– Тихо, друзья мои, тихо, – прошелестел в палатке знакомый голос. – Эта штука бьет наповал с километровой дистанции, а уж с полуметра у вас просто нет шансов.

Вывернув голову, я увидел вороненый ствол пулевой винтовки, смотрящий на нас, а над ним в прорезе полога жутко улыбалось изуродованное лицо Лускуса…

– Зачем пришел? – хрипло спросила Акка.

– В таких ситуация обычно говорят: «Здесь вопросы задаю я», – сдержанно хохотнул Лускус. – Во-первых, здравствуйте. Домина Анна. Клим Олегович, рад видеть вас если не в добром, то по крайней мере в здравии.

– Что-то раньше таких любезных речей от тебя слышно не было, – фыркнул я. – Или набрался у своего императора? Там, при дворе, поди, одни высокоученые мужи, да? А за главного искусника у вас Каракурт. Глотку кому-нибудь перережет, крови попьет – потом сонет сочинит. Так?

Я тянул время, лихорадочно соображая, что предпринять. Умирать очень не хотелось, но и сидеть в одной палатке с предателем – это тоже было выше моих сил. Аккой, похоже, овладели еще более сильные эмоции, и она потихоньку, медленно, тянула левой рукой из ножен кинжал.

– Слушайте, ребята… – неожиданно как-то очень по-простому, по-дружески произнес Лускус, – вы чего, в самом деле? Совсем озверели? Какой Каракурт, какой двор? Я по делу, речь о жизни и смерти, если так можно выразиться. А вы… Один зубами меня готов загрызть, другая уже ножик достала, сейчас воткнет в единственный глаз.

– Воткну! – процедила Акка, выхватывая кинжал. – И никакая винтовка тебе не поможет…

– Если для вас это важно, то клянусь памятью родителей – я и мои люди не участвовали и не участвуем в войне.

– Тогда какого черта ты ходишь, как враг, с оружием? А, Лускус? – спросил я. Он в ответ вздохнул:

– Меня зовут Грибов. Полковник Главного управления военной разведки Федерации Максим Афанасьевич Грибов. И здесь, на Медее, я осуществляю специальную миссию. Майор Морозова, надеюсь, до вас доводили, как действовать в случае получения вербального кода? Извольте: «Так их увидев, исполнилась жалости Гера богиня и мгновенно Палладе крылатую речь устремила…»