Алексей Барон - Эскадра его высочества

– Да это же настоящий сандал, господа! Я не ошибаюсь?

Магда Андреевна слегка улыбнулась.

– Нет, не ошибаетесь. Правда, панели не целиком сделаны из сандала, в них вставлены отдельные дощечки.

– Хорошая штука этот сандал, – заявил Бурхан, поводя носом. – А где он произрастает?

– На материке Изгоев, – грустно сказал Франц.

Он начинал сознавать, что соединить свою судьбу с девушкой, живущей в подобной роскоши, будет весьма непросто, если вообще возможно. Это его страшно расстроило, поскольку он уже твердо решил судьбы соединять. На всю жизнь, до гроба. Только вот какого гроба – сандалового?

А в туалетной комнате пришла очередь удивляться инженеру Куземе.

– Вы посмотрите, посмотрите, – восхищался он. – Бронзовые краны, фарфоровые раковины! Франц, глупая голова, тут же полноценная канализация!

– Что? Какая канализация?

– Да еще и горячая вода есть. И все это – среди леса!

– Кто… среди леса? – пробормотал Франц.

– Блеск, – кивнул Кэйр.

Туалетная комната действительно блистала. Она была облицована кафелем, сияла чистотой. Из нее не хотелось уходить.

– Да, – сказал Бурхан. – Это ж сколько нужно денег, чтобы так жить?

– Кажется, мы угодили в сказочный замок, – проворчал Ждан, утираясь хрустящей салфеткой.

– По ошибке, – вставил Кэйр, протягивая ему полотенце.

– Надеюсь, что не к людоеду, – хохотнул Бурхан.

И от его хохотка всем вдруг стало немного не по себе.

– Нет, – после некоторого молчания веско сказал Кэйр. – Не к людоеду. К кому-то более значительному.

– Утешил, – уныло пробормотал Франц.

Кэйр сочувственно положил ему на плечо руку.

– Встряхнись. И постарайся за столом не сидеть бучилой. Знаешь, где решаются человеческие судьбы?

– Что, в туалете?

– Нет. Судьбы решаются именно за столом. В туалете за них расплачиваются.

Лицо влюбленного внезапно прояснилось.

– Г-глубочайшая мысль, камарад! Ты долго ее высиживал?

Бурхан и Кузема переглянулись.

– Кто знает, может, еще и выживет, – печально сказал Бурхан.

Ждан вздохнул.

– Ну, если будет хорошо питаться.

…Веранда была залита лучами заходящего солнца. Курились полезные антикомариные палочки. На белой скатерти благородно темнело серебро, а в графине искрилось нечто гранатовое. Все располагало к безмятежному общению, однако беседа наладился не сразу.

Ждан нервно ерзал, озирая многочисленные ножи и вилки. Изольда и Франц молча уткнулись в пустые тарелки. Бурхан глазел на Инджин и глупо улыбался. Лишь Кэйр с Камеей поддерживали светский разговор о различных пустяках, при этом старательно избегали вопросов действительно интересных.

– Я заказала мясное меню, – . сказала Камея. – Быть может, нужно что-нибудь другое?

– О нет, спасибо. Считается, что мужчинам нужно почаще употреблять мясо.

– Да, в нем много аминокислот, включая незаменимые.

Кэйр с удивлением взглянул на собеседницу. Не выдержав, он все-таки решился задать личный вопрос.

– Простите, мадемуазель, вы где-то учитесь? Мне кажется, что я вас уже видел.

– Вполне возможно.

– Не в университете?

– Да, наверное. Я – студентка медицинского факультета.

– Замечательно!

Влюбленный Франц вдруг встрепенулся и пропел ужасным голосом:

Благовоспитанный Кэйр поперхнулся и окаменел. Однако выходка оказалась вполне уместной. Инджин расхохоталась и немедленно подхватила:

Потом они продолжили уже дуэтом:

И так далее, до самого конца этого весьма корявого, и, быть может, именно по этой причине очень популярного студенческого гимна.

– О, майн либер Мохамаут! – со слезой в голосе воскликнул Франц. – Шельма матер…

Вот это уже было опасным.

Сентиментальность в архитекторе прорезалась тогда, когда он изрядно нарезался. Тогда его излишнюю эмоциональность нейтрализовать можно было только одним способом – длинной речью, которую дисциплинированный Франц никогда не решался перебивать. В любых других обстоятельствах чрезвычайно начитанный герр Кирш ловил за рукав ближайшую жертву и начинал бесконечные излияния с мудрыми цитатами, которые знал в немыслимых количествах.

– Кхэм, – сказал Кэйр, поднимаясь из плетеного кресла. – Дамы и господа! Коль скоро выяснилось, что все мы суть питомцы единой alma mater, молочные, так сказать…