Михаил Кордонский - Большая молитва

Раскашлялись тракторные дизеля, заскрипела би-лесенка, взделись на своих и чужих руках люди, отец вяло справил попутное благословение, и необъяснимо до заката Кравцова с Велеховым терзало жесточайшее похмелье, хотя одного вчера только что немец скупо угостил приезжим из Фатерлянда шнапсом, а второй и вовсе был с младшими на озере...

* * *

Полдень подкатывался к Монастырским Полянам и тускло блестели они, отражая рыжее солнце полиэтиленовыми плоскостями. Сколько уже этого продукта было сбыто, цены, синхронно со светилом, двигались к зениту, а торговля не унывала. Пасти продажных фургонов изрыгали тонны накидок, навесов, подстилок, плащёвок, чехлов, мешков, кульков, колпаков, листов, полотнищ, тентов, капюшонов и бахилл.

Заботливый Вадик подмигивал ошалевшим от удивления продавцам, но когда те покручивали пальцами над ушами, махал серьёзным лицом и указывал в маломерную одинокую тучку у окоёма. На разных волнах поочерёдно вещало:

"...без осадков. ...без осадков. ...без осадков".

Гоген, заблаговременно покинувший дипкорпус в связи с женитьбой на аборигенке, занимался именно тем, что более всего не только любил, но и _умел_: купался в лучах славы. Без десяти до полудня он взошел на дощатый помост и выстучал краткий брэк. Рэперы выбрались из толпы и стали вкруг. Операторы подготовились, маски оделись, забили разнокалиберные барабаны (в дело пошли и пионерские, завалявшиеся у ленивых завхозов в школьных подвалах), плащи пали, Гоген взревел, заорали рэперы, неумело заверещала толпа.

И пошел дождь.

Кока, одним глазом глядя в телик а другим в монитор, просчитывал прайс-лист на услуги сельхозавиации Старогорского клуба дельтапланеристов. Велехов держал под контролем, приглядывая, заодно, за Севкой с Анькой.

Гоген тамтамил, Луи танцевала под дождем и жизнь была такой настоящей, какой никогда не будет у того, кто пытается прожить её без веры, любви и надежды.