Алексей Корепанов - Две стороны неба

Он с грустью подумал, что у него нет сестренки, и мамы тоже нет, да и отца все равно, что нет - а ведь в этом повинен был мир, окружавший его, те белые коттеджи у озер и люди, живущие в них.

- Ладно! - сказал он и медленно пошел в лес. - Подумаем о еде.

В столовую поселка Роберт идти не собирался, чтобы поменьше попадаться на глаза, поэтому он решил пройти вдоль дороги на восток, параллельно текущей за лесом Волге, и разыскать еду в более укромном месте.

Так и шел он в стороне от пустынной дороги, постукивая подобранной веткой по стволам, срывая на ходу чернику и пиная ногами огромные яркие мухоморы. Он шел и думал о том, что в интернате как раз время обеда, а к вечеру, когда спадет жара, начнутся схватки на волейбольной площадке и футбол, а потом весь класс соберется в шезлонгах у коттеджа и начнется увлекательная игра "в историю", за которой он пока наблюдал со стороны: а где было то, а когда было это, а что такое "мастаба", а почему дофин назывался дофином, а что сказал Геродот, а в чем причины упадка Рима?.. Мысли были явно пораженческие и он приказал себе не думать об интернате. Есть хотелось все сильнее, а столовой что-то не наблюдалось. Усыпляюще шумели сосны, в глубине леса стучал дятел, раза два или три с легким жужжанием промчались высоко над головой оранжевые "апельсины".

Он начал уставать и в конце концов пошел по дороге. Идти там было немного легче, чем пробираться среди сосен, но и тут оказался свой минус песок набивался в тапочки. Шел он, не поднимая головы, и от навалившейся вдруг усталости и жары перестал обращать внимание на редкое жужжание "апельсинов".

Он миновал вырубку, в центре которой, среди рассохшихся пней, возвышался покосившийся железный столб, и начал подниматься в гору. Пот теплыми струйками щекотал спину под рубашкой, сердце бухало где-то в висках, как при старте космического бота.

Наконец подъем кончился и он оказался на развилке двух дорог у прямо-таки сказочного бугристого серого камня.

"Налево пойдешь - ничего не найдешь, направо пойдешь - от жары умрешь, - подумал Роберт и в изнеможении повалился на пыльную придорожную траву. - А в бассейне сейчас..."

На камень осторожно выползла бурая ящерица, уставилась на него неподвижными стекляшками глаз и исчезла, будто ее и не было.

"Не хватало еще галлюцинаций... Все-таки не все в этом мире в порядке, если можно в два счета скончаться от голода и жары..."

Двигаться не хотелось, но Роберт пересилил себя и встал, чтобы перейти в тень придорожного кустарника. И увидел прямо на дороге у камня нечто, заставившее забыть о жаре, голоде и усталости. Он застыл в позе Робинзона, наткнувшегося на след человеческой ноги.

Это был не след, а кое-что похуже. Это была выложенная из шишек стрела. Длинная стрела, указывающая вперед, а возле нее слова, написанные веткой на дорожном песке: "Р., держись: до столовой совсем немного". А чуть дальше - круглая вмятина в песке от улетевшего "апельсина".

И значило это, что наставница Анна или Пашка, или еще кто-нибудь из интернатских обнаружил его, бредущего по дороге, улетел вперед и неторопливо соорудил эти вот иероглифы, точно рассчитав, что успеет справиться до его прихода. Не поленился кто-то составить послание. 3начит, за ним следили. И знали, куда он идет. И значило это в конечном итоге, что побег не удался.

"Посмотрим! - думал Роберт, торопливо пробираясь сквозь сосняк. - Еще увидим, кто кого! Не возьмете!"

Усталости как не бывало, голод отступил, ноги налились силой. К реке, к реке, укрыться до вечера в каком-нибудь овраге, отлежаться - и снова в путь!

В глубине души он понимал, что попался - ведь лишь при абсолютной уверенности в успехе можно было делать такие надписи, а не брать на месте он понимал, что попался, что ему просто дают возможность вернуться самому, щадят его самолюбие - они же гуманные! - но продолжал пробираться к Волге.

Вскоре ему пришло в голову одно предположение, быстро ставшее уверенностью. Он еще бежал, еще старался разглядеть за деревьями реку, но уже знал, что все напрасно. Наконец он остановился, повалился на сухой колючий мох и закрыл глаза. Он заблудился.

Когда шум в ушах прошел, он поднял голову и осмотрелся. Небольшая лесная поляна поросла вереском, вокруг стояли сосны, а у черного обгорелого пня вздымался пышный мухомор. Не раздумывая долго, Роберт принял решение и немедленно взялся за его осуществление. Сосновый ствол оказался неожиданно липким, усеянным множеством острых сучков. Зеленые иглы кололи лицо, липкие чешуйки сыпались за шиворот, но Роберт все-таки добрался до последней надежной ветки.