Виктор Косенков: Окольная дорога в небо

- Привет, тех! - Почти радостно поприветствовали его на пороге. - Ты пришел причаститься?

- Причаститься? - переспросил Роман. - Я что - попал на факультет теософии?

- Нет, но весьма и весьма близок ты к заветной цели сей. О, путник. Ибо присутствующие в собрании сем благородные лица... - дальнейшее слилось в невнятное бормотание.

Роман, снимая куртку, вгляделся в полумрак комнаты, приблизительно в направлении угасающего звука. На диване, свесившись вниз головой и закинув ноги на спинку, лежало обнаженное мужское тело, которое и пыталось заговорить с Романом.

- Олег, ты сегодня ел? Что-нибудь?

- Ел... - неожиданно внятно ответил Олег с дивана. - Блинчики.

- С хашем? - ради проформы поинтересовался Роман.

Олег не ответил. Ему было хорошо и видимо как раз в данный момент он представлял себя кем-то вроде патриция Древнего Рима, который находится в бане. По крайней мере иногда он призывал какого-то Люция, который должен был омыть ему затекшие члены. Роман перестал обращать на него внимание. В не такой уж и большой комнате медицинского общежития уместилось довольно большое количество разнополого народу. Свет был потушен. Маленький магнитофончик крутил какие-то ненавязчивые гитарные переборы, не то кто-то под Блэкмура работал, не то он сам.

Роман несколько подопоздал к началу и теперь созерцал результат студенческих гуляний. Вся компания разбилась на группки и каждая предавалась сложному искусству наслаждения жизнью по своей системе. Где-то, ближе к самому темному углу тихо и интимно вертелась групповуха, обнаженные тела плавно перетекали из одного состояния в другое, менялись, замещались... В других местах шли другие игры, от обычно азартных до чтения стихов вполголоса. В воздухе висел запах анаши. Кто-то громко пытался разъяснить слушателям какие-то особенности доморощенной философии, основанной на наркотических видениях и снах. У оратора что-то не клеилось, выводы не цеплялись один за другой, отставали, путались...

В конопляном дыму комната медленно, но уверенно превращалась из общажной комнатушки в целый мир тихого декаданса.

Кто-то ухватил Романа за ногу. Он посмотрел вниз и увидел полуобнаженную девушку. Присел.

- Ромашка пришел... - по сонному ласково произнесла Катя. - Как твои дела?

- Как всегда, - ответил Роман и сел рядом. Чмокнул девушку в щеку и словно бы невзначай пробежал рукой по ее груди.

- Как всегда? - она удобно устроилась у него на коленях. - По-прежнему видишь свои глюкалы?

Катя была довольно неплохой девушкой, неболтливой, спокойной и не имеющей значительных комплексов, могущих осложнить жизнь окружающим. При этом она была довольно разборчива и ухитрялась вариться в студенческом декадансе, не опускаясь ко дну и не выпадая в пену, которую аккуратно снимали с этого котла силовые органы и представители власти. Однажды Роман разоткровенничался и выложил Катерине все, что висело камнем на его душе... На их отношения это никак не повлияло, поскольку отношений как таковых в принципе не было. Точнее, он был для Кати одним из многих, которые входили в ближний круг "очень личных знакомых". Она позволяла себе многое в отношении этого круга лиц и в свою очередь не возражала, когда их начинало заносить. Катя не создавала проблем, это было ее кредо в жизни.

- По-прежнему вижу, - ответил Роман и нехотя посмотрел на дальнюю стенку комнаты.

Там в темноте, едва подсвеченной красноватой лампочкой, бурлила серая муть, через которую изредка прорывались яркие цвета реальных обоев. Серая муть напоминала кипящую жидкость. Она постоянно двигалась, бурлила, перемещалась и выбрасывала толстые, туманные щупальца, тут же втягивая их обратно.

Смотреть на это можно было бесконечно. Особенно после дозы какого-нибудь депрессанта или психоделика...

Роман поймал себя на том, что возможно приходит сюда совсем не из-за наркотиков, разнузданных сексуальных оргий и ощущения свободы, а именно из-за этой клубящейся стены, что так жестко привязана к местности в отличие от остальных "феноменов".

Именно тут, в этой комнате Роман не боялся прикоснуться к этой "ненормальной" стене. Может быть потому, что знал, что рука ощутит обычный бетонный блок под тонкой прослойкой бумажных обоев, а серая муть разойдется под рукой и словно бы истает на небольшом расстоянии от руки. Впервые как-то отреагировав на прикосновение человека. Роман сознавал, что это не просто интерес с его стороны. Это путь к самоуничтожению. Тот миг, когда "та реальность" начнет отвечать на его действия и он перестанет быть просто наблюдателем, станет началом конца, как бы банально это ни звучало. Роман слишком хорошо помнил ту тварь, что освежовывала бомжа в переулке.