Составитель Дозуа - Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

Свидетелями той церемонии были одни косатки, и я очень сомневаюсь, что она их заинтересовала.

«Империя» потерпела крушение меньше чем через месяц после столкновения с воздушными змеями. Они жили в северном сиянии высоко над горами Арктики. Мы застыли в изумлении, когда впервые увидели их, скользящих между светящимися полотнищами, кружа и сворачиваясь колесом, как драконы на китайских картинах. Все столпились у борта, чтобы полюбоваться ими. Мы и не подозревали, что это живые существа, да к тому же опасные.

Природа этих тварей была электрической. Они прямо–таки искрились. Однако, когда они, извиваясь, направились к нам, мы ничего не заподозрили, пока два шара не вспыхнули пламенем. Команде пришлось потрудиться, чтобы отогнать змей, пока они не задели остальных.

Мы отстреливались не из пушек — отдача их погубила бы наш хрупкий корабль, — а ракетами. Их следы исчертили небо вдоль и поперек, но поначалу, казалось, они не производили никакого действия. Но вот одна ракета, тянувшая за собой металлическую цепь, пронзила тело воздушного дракона, и тварь разрядилась сильнейшим ударом молнии, ушедшим в землю. На мгновение мы все ослепли, а когда зрение к нам вернулось, их уже не было.

В безумном взрыве торжествующих криков я не мог бы расслышать ни звука. Так что только внутреннее чувство или простая случайность заставили меня обернуться вовремя, чтобы увидеть, как Хоб с перекошенным ненавистью лицом бросается на меня с ножом.

А? Да, не сомневаюсь. Твоя мать никогда не тратила сил на пустые угрозы и не останавливалась на полпути. Если хочешь, могу показать тебе шрам. Ну, я ведь жив, а? Все это — прошлогодний снег. Конечно, у нее были причины, как и у меня. Нет, я не собираюсь объяснять тебе, как рассуждают женщины. Я хотел рассказать, как закончилось наше путешествие.

Нас накрыл шторм, подобного которому мы прежде не испытывали. Я считаю, что нас занесло в щель между мирами. Колдовские огни горели на реях и такелаже. Шары вспыхивали. Положение было таким безнадежным, опасность так велика, что не умещалась в голове. Дикий восторг наполнил меня, какое–то сатанинское упоение хаосом, разносившим наш корабль.

Когда Хоб в спешке пробегала мимо меня, я поймал ее в объятия и, сколько она ни отбивалась в панике, поцеловал! Она в изумлении уставилась мне в глаза, а я расхохотался.

— Каролина! — крикнул я. — Ты моя женщина, или девчонка, или парень, или что ты там такое! Я поцеловал бы тебя даже на губах у дьявола, а если бы ты поскользнулась и свалилась ему в пасть, прыгнул бы следом!

Хоб пристально смотрела на меня огромными глазами.

— Теперь тебе никуда от меня не деться, — сказала она и выскользнула у меня из рук, скрылась, убежала исполнять свои обязанности.

Я больше месяца скитался по стране Лихорадке, пока «Общество помощи потерпевшим крушение морякам» заботилось обо мне. О самом крушении я ничего не запомнил. Помню только, как за час до него я вошел в рубку и увидел, что бедный старый Фуззлтон мертв. Капитан Блакен, обезумев, убил единственного человека, который мог бы вернуть нас в наш мир.

— Ты можешь вычислить курс? — бешено набросился он на меня. — Сумеешь привести нас обратно в Лондон?

Я собрал уравнения, над которыми столько ночей трудились мы с Фуззлтоном. В неоконченном виде они, в лучшем случае, могли помочь нам вернуться в Филадельфию — но не более того. Да и то нам нужна была вся наша удача, чтобы не оказаться размазанными по тысяче миров.

— Да, — солгал я. — Сумею.

Я взял курс к дому.

Так я наконец вышел к могиле отца. Это был сухой черный прямоугольник в земле — темный и непроницаемый, как само забвение. Я немедля вступил в беспросветный дверной проем. И глаза мои открылись.

Я взглянул в темное лицо недовольного ангела.

— Таси? — удивился я.

— Для тебя — миссис Нэш! — огрызнулась она. Но теперь я научился понимать ее, и, когда я с благодарностью пожал ей руку и коснулся ее губами, ей пришлось отвести взгляд, чтобы я не подумал, будто она переменила свое мнение обо мне.

Таси Нэш так и осталась самой крошечной женщиной, какую я знал, и притом — самой упрямой. Доктор, зайдя ко мне, объявил, что пройдет много недель, прежде чем я смогу встать с постели. Но Таси подначками и ехидством за два дня поставила меня на ноги, на третий научила ходить, и на четвертый я уже ковылял с палочкой по улицам. А на пятый день она вернулась к мужу, ворчанию и безвестности, навсегда исчезнув из моей жизни, как исчезают многие, оставив нас в вечном неоплатном долгу.