Андрей Костин - Чокнутый

- Мыши, мыши, мыши! Да нет у нас мышей! - Мил готов был плакать от бессилия.

- Мышей нет, - как-то уж слишком радостно сообщил Бобо, расплываясь в довольной улыбке. - А вот в единственном числе - это можно.

Смутная, совсем слабая догадка промелькнула в голове у Мила. Боясь спугнуть ее, он медленно стал поворачивать морду в сторону звезды, дающей планете тепло и свет. Как раз в ту сторону, куда так настойчиво был устремлен взгляд Бобо.

- Матерь пантерья! - только и смог вымолвить он.

Тяжело переваливаясь из стороны в сторону, с легким хрустом валя вековые деревья, словно однодневную траву, загораживая собой весь горизонт, через джунгли шла Мышь. Та самая, которая до этого спокойно жила в могилах и была их Хранительницей.

Остановившись на краю пустоши, махнув хвостом, смяв по ходу дела близлежащую растительность, Мышь хрюкнула и обвела долгим взглядом поле боя.

Необычный звук, этот самый хрюк, был мгновенно услышан и над черным пепелищем пронесся всеобщий крик изумления. А потом наступила тишина.

Мышь подняла правую лапу, вытерла нос и двинулась прямиком к белой пантере.

За то время, которое Мил не имел удовольствия видеть это, несомненно, величественное чудо джунглей, Мышь заметно прибавила в росте. Но с такой же пропорциональностью похудела. В джунглях достаточно тяжело найти столько жертв, а питаться травой гордость не позволяет. Да и где настричь столько травы?

- Привет, белобрысый! - Мышь опустилась перед распахнувшим пасть Милом на задние лапы, отчего стала казаться еще больше.

Милу пришлось задрать морду высоко в небо, даже захрустели шейные позвонки. Но перед этим он унял дрожь, которая предательски выдавала его состояние.

- Привет, давно не виделись, - проглотить тугой комок в горле, прежде чем продолжать, - какими судьбами в наши края?

- Занесла судьбинушка, - грустно прокомментировала Мышь свое нынешнее положение. - А у вас здесь что? Аль праздник какой?

Говорливая, зараза.

- Да так, - уклонился от прямого ответа Мил. - Разборка небольшая.

- Вижу, что не праздник урожая.

Больше всего Мил не хотел, чтобы эта здоровенная мышь вспомнила, как над ней грубо измывались, заставляя быть скаковой лошадью. Все что угодно, только не это.

- Дело у меня к тебе, белобрысый. - Мышь обвела вмиг ставшим кровожадным взглядом поле брани и только потом вернулась к белой пантере. - Должок за тобой, белобрысый.

Вот оно. Случилось.

Мил в очередной раз проглотил слюну и подумал, что день с самого начала не удался. Сначала Проклятые. А сейчас должник появился. И, судя по его бурлящему животу, явился он сюда не для разговоров об искусстве.

- Должок, говорю, - повторила зачем-то Мышь, хотя и без того ясно, что слова таких крупных представителей мимо ушей не пропустишь.

- Жрать нас пришел? - решился Мил. А что терять. Разговорами смерть не задержишь. Но Мышь была другого мнения.

- Ты меня, белобрысый, за скотину не держи. Я ж тебе не неблагодарная тварь. Слава джунглям, с понятием. Ты мордой не мотай, а послушай лучше меня. Да не пяться, не слопаю. Это вон пусть твой мохнатый дружок пятится, всю спину мне прошлый раз когтями исцарапал.

Бобо, бормоча под нос оправдания в свой адрес, быстро ретировался на безопасное расстояние.

Мышь, кряхтя, приняла лежачее положение. Данная поза давалась ей с трудом, но она стоически перенесла это телопередвижение.

- Ты мне, белобрысый, ничего не объясняй и не оправдывайся. Оправдываться не за что, да и объяснять нечего. Пока затишье у вас, я о своем должке с тобой пошепчусь. А если кто мешать станет, того ждет смерть лютая, - последние слова Мышь сказала громко и четко, так, чтобы слышали и свои, и чужие.

Мил, вспоминая маму, осторожно уселся перед переростком.

Мышь огляделась, проверяя, до всех ли дошло сказанное. Убедившись, что мешать никто не собирается, опустила морду. Потом как-то странно скуксилась и, почти пуская слезу, стала причитать:

- А ты знаешь, белобрысый, какая я несчастная? А ты знаешь, как жрать хочется? Иной день так набегаешься, что вечерами лапы отваливаются. Все сама да сама. И никто не поможет. И никто не пожалеет. Крыс-то мне на месяц хватило. Уж больно плодовитыми оказались. Сначала все смеялись, издевались. Потом в подполье ушли, затаились. Пришлось и оттуда выкуривать. Травкой питалась, пробовала на голодной диете посидеть. Тоска. Бедная я. Ты посмотри, что со мной жизнь сделала!

Мышь чуть приподнялась на лапах, показывая Милу ребра.

- Ты вот что, белобрысый. Как хочешь, но сделай то, что попрошу. Из-за тебя я в эту кашу попала, ты уж меня и выручи. Как? Сам сообразишь. Я ж не дура. По джунглям набегалась, ума набралась. Слышала, что ты раньше другим был. Вот и меня другой сделай. Уж выручай, белобрысенький. Ну что, обещаешь?