Андрей Костин - Чокнутый

Мутант кивнул, давая понять, что все понял. Все не канавы в пепле рыть.

- Теперь о главном. И разбудите Роджа. Храпит ведь!

Роджа разбудили по-старинному, по-свойски, ударом промеж глаз. Серый странник не обиделся, потому что понимал, что заснуть во время военного совета равносильно измене. Заснул на посту - продал джунгли со всеми потрохами.

Мил разгреб листья, обнажая землю, такую же черную, как и пустошь. Немного покряхтев, умудрился всунуть промеж передних пальцев короткую палку и стал рисовать.

- Предположим, это пустошь. - Широкий, неровный круг. - Вот дорога. Вот этот крестик - яма с пулеметом, которую выкопает Бобо. Завтра на рассвете мы должны стоять так. - Несколько кривых прямоугольников, обозначающих для жителей неизвестно что. - Этот квадрат, позади ямы, пещерные медведи. Прикрываете огневую точку и своих товарищей. Справа, вот здесь, наши красавцы. Альвареза, не крути головой, я о твоих бездельниках говорю. Спасибо, я тебя тоже люблю. Слева от огневой точки пантеры. Это наш центр, так сказать, тяжелая артиллерия. По краям мутанты. Мистер! Разделишь их пополам. Будете флангами.

- А мы? - подал голос Родж. Несправедливо, когда всех называют тяжелыми арти... чем-то и флангами. Непонятно, но до слез красиво. Почти что фламинго.

- А вы, - серый странник поймал внимательный взгляд Чокнутого, вы, уважаемый Родж, со своими головорезами заляжете вот здесь.

Мил воткнул палку почти у самого носа волка, который по неосторожности склонился над планом боевой операции.

- А... Почему так далеко? - Палка торчала вне пределов овала, обозначающего гарь.

- Ты что, ни разу в засаде не сидел? И послушай меня внимательно, старый волк. Я знаю, что ты давно ждал этой драки и первым ринешься в бой. Но!

Мил взглянул на странника такими глазами, что у того пропало всякое желание геройствовать.

- Вот именно, Родж. - Мил позволил себе расслабиться и улыбнуться. Родж и его странники были самой важной частью задуманного им плана, и он не мог себе позволить, чтобы волк его не понял. - Ты будешь сидеть в засаде до тех пор, пока я сам не скажу тебе - поехали. Тогда, и только тогда, ты машешь хвостом и двигаешь в тыл противника.

- Нападать со спины? - Родж скорчил недовольную мину.

Альвареза хмыкнул. Уж если в джунглях и есть мастера засад и нападений внаглую, то это серые странники.

- Не со спины, а с тыла, - поправил Мил. - Разные вещи, не путай. Так. Кажется, все. А теперь вопросы, если они имеются после столь тщательного разжевывания предстоящей операции.

Окончательное разжевывание продолжалось до глубокой ночи. Мил даже и не подозревал, что его элементарный план будет оценен как гениально разработанное тактическое сражение. А все гениальные тактические сражения, по мнению жителей, требуют столь же гениального втолковывания и разъяснения.

Когда Мил наконец улегся, чтобы хоть немного вздремнуть, в его голову пришла совершенно неподходящая мысль. Жаль, что сегодня его не видела Шейла. Она гордилась бы белой пантерой.

Мил проснулся рано. Да и спал ли он? Какая-то мешанина из сна, разбавленного волнением и отрывками из прошлой жизни. Так часто происходило раньше. Перед серьезной операцией Мил-полицейский никогда не мог спокойно спать. Что-то мешало. Может быть, простое человеческое волнение. Но обычно после такой вот бессонной ночи Мил успокаивался и дальше, в течение всей операции, чувствовал себя превосходно.

Но что-то повернулось не так. Какой-то неизвестный рычажок встал не на свое место, испортив, сбив обычный ритм.

Мил лежал, прикрыв глаза, вслушиваясь в звуки, долетавшие из лагеря, и удивлялся самому себе. Он понимал - то, что он сделает сегодня, противоестественно. Противоестественно для человека, который за всю жизнь не пролил ни одной невинной капли крови. Человека ли, зверя... Он всегда сражался за справедливость, таким уж его воспитали. А сегодня, в предстоящем сражении, прольется много крови. И разве жители, хоть с той, хоть с этой стороны, не живые существа? И разве не будет виноват он, Мил, в том, что их кровь обагрит зеленую траву и смешается с землей джунглей?

Может быть, действительно все беды в джунглях не из-за Проклятого народа и Маленьких Но Злобных Кошек, а из-за него, белой пантеры? Ведь жили джунгли до этого в мире и согласии столько лет?! И вот пришел он. Со своими причудами и грехами. И теперь за эти самые причуды и грехи должны отвечать другие...

Но Мил не слишком переживал по поводу беспокойной совести. По своему опыту он знал, что, как только над джунглями взойдет звезда, дающая планете тепло и свет, ночные угрызения совести растают утренним туманом. Так всегда происходит, когда человек не может, в сущности, объяснить, для чего он призван в этот мир.