Олег Дивов - След зомби (Трилогия)

Игоря вдруг охватила волна неведомого ему ранее чувства. Это было нечто странное, на грани понимания, удивительный сплав разных эмоций. И первым желанием было сказать Вестгейту что-то очень хорошее. Он поднял было глаза на брата, но тут в дверь позвонили.

Вместе с Песоцким в дверь ввалился молодой человек со здоровенным кофром в обнимку. Оба новоприбывших были одеты в точности так же, как Игорь и Вестгейт, и оба оказались буквально в мыле.

— Привет, дядя Саша, — сказал Игорь.

— Воды… — прохрипел Песоцкий, пробегая мимо Игоря на кухню. Там тут же зажурчало и раздались хлюпающие звуки. По старой московской привычке Песоцкий пил воду из-под крана, чего, конечно, нельзя было делать уже лет тридцать.

— Витя, — запаленным голосом представился молодой человек с кофром. Он уронил свой ящик посреди гостиной на пол и, озираясь, не глядя сунул руку в сторону братьев.

— Игорь, — сказал Игорь.

— Алекс, — сказал Вестгейт. Рука у парня была скользкой и горячей, и Вестгейт украдкой потянул из кармана носовой платок. Игорь в это время демократично вытирал ладонь о джинсы.

Песоцкий вошел в гостиную и сунул Вите стакан воды, к которому тот жадно припал и грамотно высосал маленькими глотками.

— Ты чего от меня сбежал? — спросил Песоцкий Игоря. — Давай работай, — скомандовал он Вите, и тот, поставив стакан на стол, принялся вскрывать ящик.

— Нам поболтать надо было, — сказал Игорь виновато.

— А я, как чмо последнее, десять минут переулками носился! Чуть бабку какую-то не переехал!

— Дядя Саша, извините. Так получилось. Рефлекс.

— Не на тех у тебя рефлексы! — заявил Песоцкий. — Я бы постоял в сторонке, уши завязав узлом. Тоже мне, конспирация! Да хоть вы там трахайтесь, мне-то что?! А в итоге я затрахался!

— Я больше не буду, дядя Саша. Честное слово.

— Вы тут что, все семьями дружите? — спросил Вестгейт брезгливо.

Песоцкий смерил его оценивающим взглядом.

— Допустим, — сказал он с вызовом. — Здесь тебе не Лондон, сынок.

— Меня зовут Алекс, — Вестгейт протянул руку.

— Ебанько, — представился Песоцкий.

— Александр Дмитриевич, — объяснил Игорь. Час назад он бы выходку Песоцкого от души приветствовал. Теперь ему было немного стыдно.

Вестгейт, не скрываясь, достал платок и вытер руку. Потом он вопросительно посмотрел на Игоря. Тот пожал плечами.

Песоцкий эскапады с платком не заметил, потому что повернулся к Вите, напряженно глядящему в ящик.

— Ну? — спросил он.

— Непонятно, — пробормотал Витя. — Вроде бы ничего и нет. Но чую я какую-то активность, чую, Сан Дмитрич.

— Так, — объявил Песоцкий. — С одной стороны, братцы-кролики, более удобного места, чем этот домик, для вас и не придумаешь. А с другой стороны, отсиживаться здесь нельзя, потому что вы должны сделать дело. Поэтому будем вас отсюда выводить. Сейчас все устроим и через полчасика выведем. Никаких проблем, ничего опасного, стандартная операция прикрытия.

— Что случилось-то? — спросил Игорь. — What the fuck is going on? Война, что ли?

— Палево, — ответил Песоцкий. — Огромного калибра. На моей памяти ничего подобного не было, а мне, ребятки, уже, япона мать, пятьдесят шестой.

— Провал сети?! — Вестгейт машинально схватился рукой за нос и покрутил его туда-сюда.

— Прошу, — Песоцкий указал братьям на диван, и те послушно сели. Сам он расположился в кресле, вытянув ноги и сложив руки на животе. Несколько секунд он наблюдал, как Витя что-то крутит в своем ящике, затем повернулся к братьям и раздраженно цыкнул зубом.

— Сейчас я передам то, что мне приказано, — заявил он. — Это для тебя, Алекс. Текст следующий: «Тридцать первого мая лег в больницу Каспер, к сожалению, прогноз тяжелый». Это первая часть сообщения.

— Ох! — только и вымолвил Вестгейт. Он задрал глаза к потолку и начал перебирать губами, что-то бурча про себя.

— Липар его фамилия, — мгновенно сообразил Игорь. — И он действительно загремел в больницу с сердечным приступом. Однако! Что скажете, дядя Саша? Крутая у нас резидентура в Скандинавии, а?

— Ага, — кивнул Песоцкий. — Только за эту скандинавскую развалину они тянут ниточку с позавчерашнего утра. Я так понимаю, ночью они ему вместе с сердцем малость починили голову.

Вестгейт спустился с небес на землю и теперь, поджав губы, неприязненно смотрел на Песоцкого.

— Это был замечательный человек, — сказал он сухо.

— Ты прости меня, сынок, — сказал Песоцкий. — Но я всегда говорил, что у нас одни задачи, а у вас — другие. И каждый раз, когда ваш человек работает с нами, мы имеем кучу неприятностей.