Олег Дивов - След зомби (Трилогия)

Мастер слушал, обмирая. Тим не мог транслировать ему эмоции, потому что разум Мастера был закрыт. Но в этом вдруг охрипшем голосе чувствовалась потрясающая сила — сила человека, который пережил невозможное.

— И тогда я правую, насколько это было возможно, подпитал, — продолжал Тим, слегка оживляясь, — и как звездану ему снизу обухом в челюсть… Чувствую — отлип от пола. Ка-ак шарахну между глаз… И все — отпустило. Он же, гад, замкнул на себя защитный контур, это он из меня энергию сосал через сетку на полу. А я просто как проснулся. Ну, думаю, пять минут у меня еще есть. А даже если и нет — все равно просто так не сбегу. Дам копоти — вся Москва почует. Поджег это хозяйство, раненых добил… (у Мастера отвалилась челюсть, но он поспешно ее подобрал) и ушел. Ты знаешь… — Тим впервые за весь свой монолог посмотрел Мастеру в глаза. — Над этим подвалом было пять жилых этажей. Пять этажей с людьми. Я о них просто забыл. Дом был старый, там оказались деревянные перекрытия. Через несколько минут он долбанул, как из огнемета. А эти суки, которые за мной как раз подъехали, все оружием обвешанные, стоят вокруг и боятся сунуться. Пожарных вызвали и стоят. А из дома стон раздается в добрую сотню голосов — не крик даже, а именно стон… Хотя они его, наверное, не слышали. Но я слышал. Главное — я слышал, понимаешь?

Мастер пожал плечами и отвернулся.

— Все правильно, — кивнул Тим. — Я тоже был такой, когда все началось. А вот когда все кончилось… Тогда я стал такой, какой… да какой я стал. Вот тебе и ответ, зачем я пришел. Ведь на все остальные вопросы ты уже сам нашел ответы, верно?

— Я не боюсь, — сказал Мастер. — Спасибо тебе большое, но я не боюсь стать таким, как ты. Да, я очень себя люблю, особенно люблю себя нынешнего, и мне неприятна сама мысль о том, что я могу перемениться. Поверь, я отлично понимаю, чем мне все это грозит.

— Ты ничего не потеряешь. Нам, Детям, нечего терять. Но ты можешь приобрести нечто такое…

— Что сделает мою жизнь здесь окончательно невыносимой, да?

— Очень даже может быть, — сказал Тим, ставя ударение на каждом слове.

— Но ведь назад пути нет, — заметил Мастер мягко. — Правда?

— Назад пути нет, — все так же акцентируя, кивнул Тим. — Обидно. Тебе никогда не приходило в голову, что ты за всю жизнь не совершил ни одного по-настоящему самостоятельного поступка?

— Сначала тебя заставляют мама с папой. Потом к ним присоединяются учителя. Потом твои женщины. А у меня еще и собаки…

— Хуже, братишка, — вздохнул Тим. — Когда я жил здесь, самым невыносимым для меня было то, что каждый день, каждый час я вынужден был преодолевать сопротивление уродов, которыми эта планета населена. Тупиц, которые постоянно чего-то от меня хотят. Я от них ничего не хочу! А они постоянно от меня чего-то требуют. Делай, делай, делай! Постоянно что-то делай! Будь как все! Суетись, копошись, крутись, дергайся! Меня как-то в армии забросили на пару дней с одним деятелем на отдаленную точку. Неплохой, в общем, парень. Но он за эти два дня чуть не сдох от структурного голода… Ох, мне часто казалось, что, если бы я родился мелким грызуном, я бы жил в дупле. На самом высоком дереве в округе. Чтобы ни одна дрянь не залезла.

— А вот теперь мне, пожалуй, становится жутковато, — признался Мастер искренне.

Тим цыкнул зубом, взял бутылку и налил по новой.

— Я как-то свыкся уже с тем, что мы похожи внешне, — объяснил Мастер. — Но с какой стати мы так похожи внутренне? Ты просто сейчас высказал то, о чем я никогда раньше не задумывался. А вот теперь задумался — и готов под каждым твоим словом нарисовать подпись, дату и печать. Знаешь, это просто… просто некрасиво.

— На, выпей и утешься. Сам признал, что обратной дороги нет. Так что оплачь себя нынешнего и забудь. Тебе уже приходилось убивать людей?

Мастер помотал головой и осушил стакан. Карма совсем по-человечески вздохнула, отлепилась от Тима и улеглась. Она привыкла к тому, что хозяин часто бывает пьян, но все равно, как и большинство собак, этого не одобряла. Хунта говорил, что дело не в запахе спиртного, а в том, что меняется водный баланс в организме и сам человек начинает иначе пахнуть. Иногда до такой степени, что сбивает животное с толку — визуально ты все еще хозяин, а по запаху совершенно чужой человек. Школьные псы, тренированные работой на обостренное восприятие энергетики, пьяных терпели, но тоже до определенного предела.

— Скоро придется убивать, — сказал Мастер. — Причем в худшем варианте — с особым цинизмом. Ритуальное убийство намечается. При бо-ольшом стечении народа. И с публичным сожжением тела. Ч-черт, только бы собаку не пришлось…