Михаил Чернолусский - Фаэтон

— Смотрите, зеркало закрасили, — сказал Маратик. Он уже успел обежать все комнаты, восхищался всем, что видел, то и дело восклицая: «Уй ты! Смотри, Ася! Смотри!»

Рюкзаки все оставили в прихожей, там же разулись и теперь были в шлепанцах.

— Ну а сейчас, ребятки, мыться, — сказал Утяев Асе и Маратику. — В ванной приготовлено белье. Людмила Петровна, как говорится, поскребет вам спинки.

И только так сказал директор магазина «Детский мир», вспыхнул настенный экран, и там появилось цветное изображение человека в строгом черном костюме, с аккуратно подстриженной бородкой и при галстуке; шея у него раскраснелась, и бородач пытался расслабить воротничок. Это был Ефрем. Первой его узнала Ася:

— Это дядя Ефрем! Смотрите! Дядя Ефрем! Людмила Петровна, всплеснув руками, шлепнулась в кресло.

— Друзья! — заговорил Ефрем. — Не задавайте никаких вопросов. Вернусь — расскажу. А пока вот что вам надо знать. Мойтесь, переодевайтесь, обедайте, вас позовут в столовую. А потом Ася и Маратик с Людмилой Петровной пойдут на концерт. Так надо.

— А я? — спросил Утяев.

— А ты, Шуткин, остаешься дома для связи. Ясно?

— Шутка, а не Шуткин, — поправил Утяев.

— Один черт. Ясно тебе, спрашиваю? — сказал экран.

— Ясно.

— И чтоб никаких вопросов. Строго наказываю. Ясно? — Все промолчали. — Ясно, Петровна?

— Ясно, Ефремушка. Ясно… Да ты ли это?

— Мать честная, а кто же еще? Принарядили малость. Вот и вся деревня. Хотя в нашей деревне все же лучше.

— Узнали, узнали тебя, Ефремушка! — воскликнул Утяев. — Не волнуйся. Все будет исполнено!

— Вот и ладно. До встречи… Директор банка вам передает привет. Особенно тебе, Ася. Слышишь?

— Слышу, — смущенно прошептала Ася. — Спасибо.

— Добро, ребятки! Действуйте! И выше носы! Ясно?

Изображение исчезло.

— Вот это да! — снова воскликнул Утяев. — Как говорится, прогресс!.. Директор банка передает привет.

— Что за директор? Миллионер?.. Уж не Асину ли душу закладывает наш Ефремушка? А?..

— Вот напасть! — шептала утонувшая в кресле Людмила Петровна.

— Волшебное зеркало! Волшебное зеркало! — хлопал в ладоши Маратик.

В этом грандиозном концертном зале с огромной сценой, роскошными креслами не было окон и не было люстр. Светился потолок. Он то походил на ночное темно-синее небо в ярких звездах, то вспыхивал вдруг ослепительным солнечным светом, и казалось, что живое солнце у тебя над головой, то загорался семицветной радугой, и нельзя было оторвать от этой красоты глаз.

— Вот невидаль! — Людмила Петровна шла по проходу вслед за Асей и Маратиком к своему первому ряду, куда им выдали билеты, и вздыхала, испуганная размерами зала и обилием света. — И зачем нам первый ряд? — говорила она.

Но вот они уселись, затихли голоса людей в зале, погасла радуга, и заколыхался занавес. Но он не раздвигался и не полз вверх, а с каждой секундой становился все прозрачнее и прозрачнее и вдруг исчез бесследно.

— Уй ты! — прошептал Маратик.

Тут к ним подошла билетерша в коричневой униформе. Она шепнула:

— У вас в подлокотниках наушники. Возьмите их, для вас будут переводить.

На сцене между тем вспыхнул свет, а задняя стена будто провалилась, и открылась часть города: небоскребы с неоновыми рекламами, яркие витрины магазинов, поток пешеходов и невероятное скопление знакомых уже шаробилей и незнакомых двухколесных, похожих на велосипеды колясок с важно восседающими на них большей частью молодыми длинноволосыми людьми. Иногда эти люди оборачивались и смотрели в зал, отчего Людмиле Петровне стало окончательно не по себе.

— Не бойтесь, тетя Люда. Не бойтесь, — успокаивала ее Ася.

Грянула музыка, и на сцену выкатилось множество разноцветных шаров. Только Ася подумала, что опять эти шары не шары, как и в самом деле, шары стали расти, лопаться, и из них выходили спортсмены в необыкновенно ярких костюмах. На сцене стало темно и светились только костюмы.

Теперь Ася смотрела как зачарованная. Музыка, свет, движение — все сливалось в одно, что Ася не смогла бы назвать, ибо это не было ни танцами, ни балетом, но, как всякое искусство, тоже меняло у человека ритм дыхания, пульс, соединяло с пространством.

Даже Людмила Петровна перестала вздыхать и испуганно оглядываться по сторонам. А Маратик, совсем как взрослый, шепнул Асе:

— Лучше жить в этом городе, чем в Желтом Дьяволе.

Номера не объявлялись. И неизвестно для чего, Ася, Маратик и Людмила Петровна сидели в наушниках.