Владимир Рыбин - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №5

Наконец Тобор нашел то, что искал — бухту нейтритового троса. Он легко выкатил катушку четырехметрового диаметра в накренившийся коридор и поспешил к зияющему вдали пролому. По пути остановился и двумя рывками вырвал из-под потолка два тяжелых металлических куба — климатические установки «Каравеллы». Грани куба представляли собой густую решетку, из которой еще вырывалось теплое дыхание: установки честно, из последних сил старались восстановить в коридорном отсеке температуру и влажность, необходимые для поддержания жизнедеятельности людей.

Едва смолкли двигатели, на изувеченном корабле воцарилась невесомость, и Тобор включил магнитные присоски. Он подкатил к пролому гигантскую катушку, освободил конец троса и тщательно принайтовил его к одной из конструкций, выгнувшихся во время взрыва. Затем вернулся к двум оставленным кубам, пятясь и разматывая за собой трос, На переднее щупальце надел катушку и проверил, свободно ли она вращается.

В два свободных щупальца Тобор взял по кубу. Необходимо как можно точнее рассчитать прыжок — от этого зависит все.

До пролома сорок метров — дистанция, для разбега достаточная…

Робот разбежался и, резко оттолкнувшись от краев пролома, вылетел в открытое пространство. Далеко впереди мерцала перед ним отколовшаяся часть корабля. Треть неба закрывало гигантское блюдце фотонного отражателя. Еще не успевшее остыть от недавнего огня, оно напомнило Тобору кроваво-красный диск земного солнца в тот момент, когда оно готово нырнуть за горизонт.

Позади тянулся трос. К счастью, катушка разматывалась легко. Сейчас, согласно расчету траектории, он обогнет блюдце и опустится на корабельную обшивку… Роль гравитационного теперь играло силовое поле «Каравеллы».

Отколовшаяся часть корабля приближалась. В нужный момент Тобор завел щупальца с грузом вперед и затем с силой отшвырнул прочь оба куба, точь-в-точь так, как это делали прыгуны на древнегреческих Олимпиадах.

Последний десяток метров… И тут Тобор с чувством, которое на человеческом языке именуется ужасом, понял, что до корабельной обшивки ему не дотянуть. Его мозг тут же установил и причину этого: в спешке делая прикидку траектории, он забыл вычесть массу троса, который, разматываясь, остается позади. Теперь ему за отражатель не залететь, не обогнуть его… И тут, не раздумывая, Тобор вытянулся струной во всю длину и ухватился передним щупальцем за раскаленный край отражателя.

Мгновенная боль затопила сознание: Тобор обладал обостренным болевым ощущением — без этого его конструкторы не смогли бы наладить обратную связь в нейронах робота.

Последним усилием воли Тобор оторвал наполовину сгоревшее щупальце и двинулся, ковыляя, прочь от пышущей огнем чаши по выпуклой обшивке корабля. Остается найти место, к которому можно прикрепить нейтритовый трос, а потом уж заняться собой…

Лишь через сутки Тобору удалось кое-как состыковать разошедшиеся при взрыве части «Каравеллы». Затем он залатал проем — заварил швы, срезав и выбросив изуродованные края обшивки.

Включил оставшиеся климатизаторы, и через несколько часов атмосфера в коридорных отсеках восстановилась.

Корабль по инерции продолжал приближаться к Бете Лиры.

Бродя по безжизненному кораблю, Тобор вдруг с ужасающей ясностью понял, что такое одиночество.

Он снова и снова обходил отсеки, вглядываясь в знакомые лица людей, с которыми так тесно сжился. Многие из них выросли и возмужали на его глазах. Теперь они были неподвижны, как мумии.

Однажды он сумел выследить пластинку, поразившую его размерами. Следуя за ней, белковый достиг штурманского отсека. Орленко лежал в гамаке, опущенный туда манипулятором еще до взрыва. А на полу расположились нацеленные на него плестинки. Их было так много, что, казалось, по полу все время пробегают волны. Аля находилась поодаль. Взрыв вытряхнул ее из кресла, и теперь она стояла, чудом зацепившись за штангу невесомости.

Через некоторое время ему показалось, что от пластинок исходит какая-то вибрация. Из каждой струился еле уловимый луч, и все они сходились на штурмане. Робот решил было, что пластинки задумали испепелить Валентина, но тут ему почудилось, что штурман пошевелился. Он удвоил внимание. Сомнений нет! Щеки штурмана порозовели, он двинул рукой, повернул голову.

— Что с «Каравеллой»? — шепотом спросил штурман и откинул голову: сил не было, однако сознание оставалось ясным.

Тобор коротко обрисовал ситуацию.