Владимир Рыбин - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №5

— Допустим, — согласился Ольховатский, наблюдая, как Дмитрий Анатольевич набирает в шприц какую-то розоватую жидкость. — Но ведь я бы запомнил хоть что-нибудь.

— Ошибаешься, голуба, — покачал головой Логвиненко. — Гипнотизер может стереть из твоей памяти все, что ты делал в состоянии гипноза.

— Гм… Но, черт возьми, до гипноза-то я ведь должен был увидеть его, мерзавца, который меня загипнотизировал? — взорвался Володя. — До гипноза я же был в нормальном состоянии!

— Допустим.

— Почему же я его не запомнил?

— Спроси что-нибудь полегче.

Безвозвратно канули в прошлое беспечные дни, когда жизнь на корабле текла спокойно. Каждый день теперь ждали подвоха.

В бедах, свалившихся на «Каравеллу», начала просматриваться одна закономерность, которую первым угадал капитан: все несчастья, словно деревья в бурю, склонялись в одну сторону. И этой стороной был штурманский отсек.

Особняком стоял случай в оранжерее, с которого, собственно, и началось. Но это было то исключение, которое подтверждало правило. Что касается оранжерейного отсека, то в нем больше ничего неожиданного не происходило.

А на штурманский отсек неприятности посыпались, как из рога изобилия. Захворал штурман, и все его помощники, словно сговорившись, стали плохо себя чувствовать. То и дело разлаживалась следящая система, до сих пор работавшая безупречно.

А однажды выяснилось, что на координатной сетке двойная звезда Бета Лиры — цель полета — смещена.

Что или кто был повинен в этом смещении? Причин можно было надумать немало, но, когда много причин, это значит, что нет ни одной достоверной.

Штурманский отсек по приказу капитана был взят под усиленный контроль, и отныне вездесущего Тобора можно было встретить там чаще, чем в любой другой точке «Каравеллы».

Постоянными беспорядками в штурманском отсеке, конечно, больше всех был расстроен старший штурман Орленке Но держался он стойко. У него, как и у энергетика, никаких следов гипнотического воздействия врачи не обнаружили…

Заглянув в кают-компанию, энергетик наткнулся на Георгия Георгиевича. Старпом сидел в кресле и думал о чем-то. Увидев Владимира, он кивнул ему, пригласил сесть, затем спросил с тревогой в голосе:

— Как у тебя в отсеке?

— Нормально.

— А вот со штурманским никак не наладим. Кстати, ты давно видел Валентина?

— Позавчера.

— Загляни к нему.

— А что? — встревожился Владимир.

— Знать бы что, — развел руками Георгий Георгиевич. — Очень мне не нравится его вид. Я чувствую: он что-то скрывает.

— Зайду непременно.

Владимир решил навестить Валентина сразу после вахты.

Он постучал и толкнул люк. Увидев Владимира, Валентин почему-то смутился. Неуклюже поднялся из-за стола и прикрыл какую-то вещь куском ватмана. Владимир сделал вид, что ничего не заметил.

— С дежурства? — спросил он.

— С дежурства.

— И я.

— Как у тебя там?

Он махнул рукой.

— И говорить неохота. Только и делаем, что возимся всем скопом, неполадки исправляем.

— Что-нибудь серьезное?

— Пока нет. Но все равно радости мало.

Валентин отвел взгляд в сторону.

— Сыграем? — предложил Володя. У них стало традицией — играть одну шахматную партию после каждого дежурства,

— Сегодня — нет. Нездоровится.

Во время разговора Валентин время от времени бросал украдкой нетерпеливые взгляды на лист ватмана. Казалось, он ждет, когда приятель уйдет, чтобы без помех продолжать прерванное занятие.

«Изобретает что-то, как всегда, — подумал Владимир. — Что же он таится, чудак? А впрочем, это его дело».

Они попрощались, и Ольховатский отправился к себе отдыхать.

Придя в свой отсек, Володя долго думал, что может означать странное поведение Валентина. Проницательный Суровцев прав: за этим что-то кроется.

Долго он ворочался в гамаке, пока его не сморил тяжелый сон..

…Это случилось накануне.

Старший штурман Валентин Орленко проснулся посреди ночи, словно от толчка. Когда глаза привыкли к темноте, он заметил на стене, прямо перед собой, пятно. Оно слабо светилось. Это был какой-то необычный свет. Во всяком случае, прежде такого штурману видеть не приходилось.

_ Что за чепуха! — пробормотал Валентин и протер глаза.

Пятно на стене не исчезло.

Он спрыгнул с гамака, подошел к стене. От непонятного волнения перехватило дыхание. Штурман осторожно дотронулся до пятна: это был упругий нарост.

Нечто постороннее проникло на корабль. Необходимо было срочно бить в набат.