Юрий Пересунько - ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1

«Щенки! Думают, что я им за один оклад вкалывать буду!»

Семенов поднял воротник, пошел к выездным воротам. Остановился около навеса, под которым раскачивалась лампочка, посмотрел на термометр, примощенный в закутке, удивленно покачал головой — спиртовой столбик стоял на отметке -58°.

Тягучая от гнетущего мороза ночь медленно опускалась на Красногорье, совсем — еще небольшой поселок строителей, затерявшийся среди безбрежья колымской тайги. Мороз и обрушившийся с Северного Ледовитого океана ветер своей жестокой мощью давили на этот клочок земли, где должны были вырасти корпуса обогатительного комбината. Ветер гудел над тайгой, над отрогами хребта, до дна высушивая перемерзшие ручейки и речушки, выворачивая и сдвигая устоявшиеся наледи больших рек. С оглушительным треском лопались деревья, пряталось под снег и в свои норы таежное зверье.

Намаявшись за день, спали красногорцы, еще пе зная, что ждет их этой ночью.

Телефонный звонок долго и въедливо звонил над самым ухом. Начальник строительства Красногорского обогатительного комбината Михаил Михайлович Мартынов включил ночник, посмотрел на часы: стрелки показывали двадцать минут второго. Нашарив под кроватью тапочки, прошлепал к телефону. Поднял трубку, спросил недовольно:

— Ну?

— Михаил Михалыч? Это Лукьянов говорит, механик с котельной. Чепе, товарищ Мартынов, водоприемные насосы воду не дают. Котлы работают на пределе.

— Что-о?! — Мартынов почувствовал, как волна крови ударила в голову, стало трудно дышать.

Проснулась жена. Приподнявшись, недоуменно посмотрела на мужа, спросила глухим от сна голосом:

— Что там?

Мартынов отмахнулся от нее и, пытаясь собраться с мыслями, сказал в трубку:

— Слушай, Лукьянов, срочно направь кочегаров к водоприемнику, пусть долбят разведочную майну. Сейчас я приду в котельную. Если воды хватать не будет, отключи управленческий блок, гараж, мастерские. Все!

Мартынов бросил телефонную трубку на рычажки, ладонью растер левую сторону груди: в последние годы все чаще давало знать о себе сердце. Врачи запрещали курить, перегружать себя работой, волноваться, нервничать, а как быть спокойным, когда… Мартынов закурил, закашлялся, ткнул окурок в пепельницу, держась за грудь, потрогал отопительные батареи. Они были еще теплыми.

— Случилось чего, Миша?

Тревожный голос жены вывел Мартынова из забытья.

— Похоже, да. Если только трубопровод не засорился, значит, дело дрянь, Алена. Котельная может остаться без воды.

Жена привстала на кровати, сказала беспечно:

— Ну и что?..

— Помолчи! — оборвал ее Мартынов. — Я пойду в котельную, затем к водозаборнику, а ты срочно обзвони ведущий управленческий персонал и вызови Старостина. Чтобы все немедленно собрались у меня в кабинете. Парторгу не звони: он с колонной машин уехал в Магадан.

От ручья Профсоюзный, из которого насосы качали воду для котельной, до управленческого блока, где размещалась контора, было не больше километра, но Мартынову казалось, что этому километру никогда не будет конца. Согнувшись и закрывая лицо от жалящего ветра, порой утопая по пояс в снегу, он упрямо продирался вперед, выискивая в черноте безлунной ночи редкие поселковые огоньки. Предательски покалывало сердце, но Мартынов старался не обращать на это внимания, лихорадочно соображая, как выйти из того положения, в котором оказался поселок, да и все строительство комбината. В голове все время звучали слова кочегара, сказанные у только что выдолбленной разведочной майны: «Хреновые дела, Михалыч, речка-то до дна промерзла». Мартынов не сразу поверил — уж слишком страшным было это известие, — схватил водомерную рейку, сунул в прорубь, быстро вытащил, поднес к костру — вода захватила самый кончик рейки. «Да, нешуточное дело, — говорил кочегар. — В котлах вода еще есть, так что кое-какое время продержимся, а там что-то надо решать. Трубопровод уже прихватило».

Закрутившаяся снежной спиралью поземка жгучими колючками дохнула в лицо, заставила зажмуриться, прикрыть лицо руками. Это вывело Мартынова из полузабытья, и он почти побежал к светящимся окнам конторы, ожесточенно растирая рукавицей онемевшие щеки, нос, лоб.

Кабинет начальника строительства тревожно гудел разноголосым гулом. Никто не знал, зачем их вытащили из теплых постелей в два часа ночи. Увидев Мартынова, люди в какую-то секунду притихли, но затем тревожный гул взорвался вновь с удвоенной силой. На Мартынова посыпались вопросы, но он молча прошел к батареям отопления, потрогал их. Радиаторы были еще теплыми.