Игорь Пронин - Пираты 2. Остров Паука

— Может быть, и так, — согласилась я. — А кобра тогда зачем? А лягушка?

— Ну вот и я о том же! — подхватил Роб. — Может быть, это тоже ключи к определенным дверям. Только у нас ключи есть, а дверей нет. Кобра, скажем… Ну, допустим, чтобы куда-то попасть, надо сначала сбить какое-нибудь яблоко с вершины дерева…

— Глупость какая-то, — я погладила его по плечу. — Не умничай, Роб! Не наше дело, для чего нужны эти предметы, и кто их создал.

— А какое наше дело, Кристин?

И мне захотелось вышвырнуть в воду все три предмета, которые были теперь с нами. Раньше все было понятно: наше дело — сквозь все шторма и непогоды добраться до чужих денег и в бою их взять. А теперь получилось, что ни штормов не будет, ни боев. Осталась только бесплатная нажива. И от этого нападала тоска.

На палубу вышли Отто и Моник. Эта парочка держалась тихо, незаметно и только раз в день выходила немного прогуляться. Моник после нашего разговора избегала на меня даже смотреть, проскакивала мимо, как мышка. А Отто, за которого она держалась обеими руками, и вовсе ни с кем, кроме нее, не разговаривал. Он сильно похудел, глаза ввалились, и постоянно о чем-то думал.

— Зря она не дала ему застрелиться, — сказал Роберт. — Раз уж он считает себя предателем и никак вины искупить не может, у него не жизнь, а ад.

— Вот влюбишься, как Моник — тогда позволяй ей стреляться, — предложила я.

И Роб, конечно же, покраснел. А я не могла себе представить, что буду ходить с кем-то вот так, под ручку, и прижиматься плечом. Эта мысль меня позабавила: хоть я и не отомстила за отца, но жизнь Моник, благодаря Отто, тоже превратилась в ад. Она постоянно боится его потерять. И знает, что случиться это может в любой момент — такова пиратская жизнь. Если, конечно, у пиратов нет с собой дельфина, кобры и лягушки в придачу. Что превращает пирата в какого-то короля, который берет, что хочет, и никогда не платит. Вот так мои мысли сделали круг, и настроение снова испортилось.

На баке Бенёвский, собрав вокруг себя слушателей, опять что-то излагал насчет справедливых налогов и честного труда. Удивительно — как такие речи могут быть популярными на моем корабле?! Но факт оставался фактом: его слушали не только португальцы и негры, оставшиеся с неугомонным полковником, но и мои матросы. Со скуки, что ли. Неужели команда снова окажется на волоске от бунта?

Джон позвал меня в каюту, где они с Устюжиным торчали над картой.

— Иван советует менять курс. А я бы ушел южнее, все же у мыса Доброй Надежды дурная слава.

— Да куда южнее! — всплеснул руками Иван. — И так уже давно берега не видно. Самое время идти на восток, а уж там и до цели недалеко.

— Нечего тянуть, — решила я, взглянув на карту. — У нас же дельфин, Джон! Пройдем мимо мыса безо всяких приключений.

А жаль! Как, черт возьми, мне было жаль! Когда-то, совсем маленькая, я водила пальцем по картам, и отец рассказывал, что слышал или сам знал о далеких местах. Мыс Доброй Надежды на многих картах был обозначен как мыс Бурь. Там погибло много кораблей. И вот теперь я добралась сюда — а рассказать будет нечего!

Я вышла на палубу и отдала распоряжения рулевому. «Ла Навидад» готовился из Атлантического океана пройти в Индийский. Насколько мне было известно, в этих водах наш киль пока следов не оставлял.

Все случилось так, как я и предсказывала: тихо и скучно. Я даже взяла ближе к берегу, чтобы хоть было, на что посмотреть. Для любого другого корабля такое поведение было бы смертельно опасным, но не для нас. Впрочем, спустя некоторое время мы увидели на горизонте тучи. Там бушевал шторм, но повинуясь дельфину, он уходил от нас южнее и восточнее. Так и получилось, что мы вытащили из непогоды две маленькие шхуны, как бы я назвала эти восточные кораблики с не совсем понятной мне системой снастей.

Только что боровшиеся с волнами и вдруг оказавшиеся в полосе хорошей погоды арабы или индусы, или кто там еще, смотрели на нас, как на чудо. Ничего удивительного: вдалеке за нашей кормой тоже собирались тучи. «Ла Навидад» будто разгонял их своими парусами, хотя на самом деле это делал крошечный предмет на моей груди.

Я помахала им шляпой: плывите, куда хотите, большой корабль из далекой страны вас не тронет. Тогда один из малышей подошел к нам ближе, и люди в чалмах принялись кричать нам что-то на непонятном языке. Негры, однако, язык знали и вступили в переговоры. Они продолжались минут десять, а потом мне это надоело и дельфин, повинуясь моему желанию, толкнул ветром наши паруса. Мы продолжили путь, и я быстро забыла бы о случайной встрече, не подойди ко мне вскоре обеспокоенный Бенёвский.