Павел Тимофеев - Рыцарь pn перехода

-Могу предложить только десять. Финансовое положение фирмы не позволяет меня жертвовать столь крупной суммой.

-Вы меня не поняли, этого я и опасался. Вы сейчас не в том положении, чтобы торговаться. Если вы не заплатите, то финансовому положению фирмы не будет больше ничего угрожать, так как не будет самой фирмы. Если я сказал пятнадцать, то это не десять и не пять, а пятнадцать тысяч зелёных, причём наличными в стодолларовых купюрах нового образца, и желательно в бумажном пакете с поздравительной открыткой, - Михаилу начал надоедать этот затянувшийся торг.

-Я понял, что с вами разговаривать бесполезно. Хорошо, вы получите деньги сразу после выполнения работы.

Михаил встал, потушил окурок в массивной хрустальной пепельнице и произнёс:

-Прекрасно, но деньги вы мне заплатите сейчас. Это моё последнее слово.

Шеф снял очки, потёр распухшие от бессонницы веки и, пробормотав что-то неразборчивое, открыл ящик стола и вытащил коричневый бумажный пакет. Он взвесил его в руке, как бы принимая окончательное решение, и бросил на стол. Михаил молча взял пакет, пересчитал деньги и не попрощавшись вышел.

Михаил подошёл к своему компьютеру. Его бумаги лежали стопкой в углу стола, который покрывал достаточно толстый слой пыли. Он намочил тряпку, протёр стол и вывалил на него содержимое своей сумки. Михаил выбрал из дискет первую, вставил её в дисковод и начал процесс регенерации. Вопреки его ожиданию на это понадобилось в два раза больше времени, но, учитывая специфику вируса, это был явно не самый худший вариант. Затем он запустил программу оценки, сформировавшую наилучший алгоритм восстановления и запустил полученную вакцину в сеть. Прошло примерно полчаса, и на экране появился последний отчёт об успешном завершении. Единственным местом, где мог остаться вирус, оставались электронные почтовые ящики сотрудников. Ему было наплевать на сохранность их почты, и он стёр всё содержимое почтового сервера. Затем он неспеша отформатировал винчестер на своём компьютере для предотвращения получения посторонними какой-либо информации о проделанной работе, позвонил шефу, что он закончил и вышел из помещения.

Машину он припарковал за углом, в тихом переулке, из которого было удобнее выезжать в нужную ему сторону. Он отсутствовал всего час, но на борту нетвёрдой детской рукой, несмотря на наличие хорошей сигнализации, уже было выведено стандартное "Scooter" и чуть ниже "Помой меня". Последняя мысль показалась Михаилу разумной, и он поехал в мойку. Подъехав, он обнаружил достаточно длинную очередь и, поменяв масло, решил перенести банный день на потом. Михаил почувствовал желание что-нибудь съесть и остановился около ближайшей станции метро. Между тем потеплело, и небо очистилось от пелены, затягивавшей его на протяжении последней недели. Михаил посмотрел на часы, было начало двенадцатого. Он сел в машину и направился в центр. Оставив машину у обочины, он зашёл в цветочный киоск, где попросил подобрать букет, соответствующий случаю. Взгляд продавщица имела намётанный, и, оценив его финансовые возможности, начала предлагать ему немыслимую комбинацию из самых дорогих цветов. Он заплатил ей требуемую сумму, подарил букет продавщице и ещё раз объяснил цель букета. После этого для неё не составило труда подобрать ему именно то, что надо. Михаил попрощался, вышел и пошёл по хорошо известной ему улице, на которой он не был уже несколько лет.

Поднявшись на четвёртый этаж, он открыл конверт, отсчитал семь с половиной тысяч, убрал их в карман и нажал на кнопку звонка. За дверью раздалась знакомая трель электрического соловья. Дверь открылась, и он увидел на пороге женщину лет шестидесяти в темно-синем халате. Она посмотрела на него через толстые линзы очков в блестящей металлической оправе и произнесла:

-Здравствуйте, молодой человек, что вам угодно?

На Михаила нахлынули воспоминания. У него мгновенно пересохло во рту, как бывает на экзамене, когда приходится говорить на тему, в которой не слишком уверен.

-Здравствуйте, Мария Александровна, я - Михаил, друг Ивана по институту.

-А, Миша? Проходите, пожалуйста. Вы уж извините, у меня не убрано, всё собираюсь, но руки никак не доходят, - она пропустила Михаила в квартиру, - Раздевайтесь и проходите на кухню.

Он протянул ей букет. Она смутилась и стала говорить, что это лишнее, но Михаил увидел, что она рада цветам, да и вообще тому, что хоть кто-то про неё помнит.

Михаил прошёл в квартиру и замер в коридоре. Он увидел знакомые предметы: до блеска начищенный паркет (это называется неубрано), старинное зеркало в коридоре, с отошедшим местами зеркальным слоем, и ему стало невыносимо больно, он почувствовал вину за то, что находится здесь; за то, что имеет возможность видеть небо и ходить по этой земле, в то время как Иван, который был талантливей, лучше его, уже никогда не позвонит в эту дверь и не взглянет в старое зеркало, пытаясь причесать проволочные пряди своих чёрных волос.