Пол Мелкоу - Стены вселенной

– Какая разница?

Отец помолчал, а потом от души расхохотался:

– Да, если сидишь на последнем ряду, разницы нет.

Джон сперва удивился, а потом рассмеялся тоже.

– Только не проболтайся маме. Мы с ней тоже все время ходили в «Стрэнд». Кажется, так ни одного фильма и не посмотрели.

– Папа! - воскликнул Джон. - У вас, значит, было свое эротическое шоу?

– Другого места не находилось, - ухмыльнулся отец. - Встречаться здесь было нельзя: твой дедушка избил бы меня до полусмерти. У нее тоже: твой второй дедушка пристрелил бы меня. - Папаша подмигнул Джону и кивнул: - Тебе повезло, что нравы сейчас посвободнее.

Джон усмехнулся, вспомнив вселенную, где идеи свободной любви шестидесятых были настоящей крамолой. От СПИДа там погиб каждый четвертый, а к 1980 году сифилисом и гонореей было заражено девяносто процентов населения. В том мире встречаться с девушкой можно было только под присмотром дуэньи и после сдачи кучи анализов.

– Да, мне повезло.

Ранним утром Джонни незаметно проскользнул через Гурни-роуд, потом через поле Уолдеров и отыскал укромное местечко в кленовой роще, откуда удобно было наблюдать за фермой. Опускаясь коленями на мягкую землю, он спросил себя, не здесь ли поджидал его Джон Первичный.

У него покалывало в ладонях от нетерпения. Он рассуждал так: ему задолжали жизнь. Его собственная жизнь была украдена, и теперь ему причитается другая. Он предпочел бы вернуть свою и честно пытался это сделать. Он изучал, спрашивал и размышлял, но так и не отыскал пути назад.

Теперь он решил избрать другой путь.

Он обманет здешнего Джона Рэйберна, точно так же, как когда-то обманули его. Прельстит бескрайними возможностями. Сыграет на любопытстве. А если тот все же не заинтересуется, придется применить силу. Оглушить, пристегнуть к груди прибор и послать куда подальше.

Пусть выкручивается, как знает. Он тоже через это прошел. Пусть ищет себе другую вселенную. А Джон заслужил свою жизнь. Он всегда играл по правилам: он был примерным мальчиком, любил своих родителей, ходил в церковь каждое воскресенье…

Слишком долго судьба испытывала его терпение. Сначала Джон Первичный, потом котопсы, затем профессор Уилсон… А он все бежал и бежал, не зная куда, без всякой цели. Хватит. Пришло время вернуть украденное.

Рассвет медленно окрашивал деревья алым. Отворилась задняя дверь дома, и во двор с корзиной в руках вышла женщина. Джон видел, как она открывает курятник и собирает яйца. Она была далеко, но он сразу узнал в ней маму. Умом он понимал, что это не его мать, но глаза говорили обратное, и все остальное уже не имело значения.

Направляясь к сараю, отец чмокнул ее в щеку. На нем были тяжелые, толстые ботинки, комбинезон и кепка от «Джона Дира». Джон знал, что через час он вернется к завтраку. Подадут яйца, ветчину, тосты и, конечно же, кофе.

Это были его родители. Его ферма. Жизнь протекала именно так, как он помнил. И этого ему вполне хватало.

В его комнате зажегся свет. Джон Рэйберн проснулся. Скоро он выйдет из дома, чтобы заняться своими обычными делами. Дождавшись, когда его двойник зайдет в сарай, Джон промчался через пустое тыквенное поле к задней двери сарая. Она была заперта, но он знал, что если ее потрясти, дверь откроется.

Прислушиваясь к доносившимся из сарая звукам, Джон взялся за ручку и хорошенько дернул несколько раз. Дверь не поддавалась. Он подождал, потом снова подергал - и дверь, грохнув, внезапно открылась. Джон проскользнул в сарай и спрятался между тюками с сеном.

– Эй, дружище Стэн! Ну, как ты сегодня?

Голос доносился со стороны стойла. Это Джон (он мысленно дал ему имя Джон Третичный) кормил лошадь. - Вот, держи яблоко. Может, немного овса?

Джон прокрался вдоль тюков и остановился, когда смог различить лицо Джона Третичного на другом конце сарая. Здесь, в тени, Джон мог оставаться незамеченным, но ему необходимо было подобраться поближе.

Стэн заржал, ткнулся носом Третичному в лицо и облизал ему лоб своим большим языком.

– Ну-ну, перестань, - сказал парень с улыбкой, отвернулся и занялся овцами. Джон тем временем обошел вокруг тюков с сеном и притаился за культиватором.

Джон кое-что понял, пока ждал в роще, и план его, соответственно, изменился. Он не умел лгать. Он никогда не блистал красноречием. Он был просто не в состоянии проделать то, что удалось Джону Первичному, - то есть уговорить деревенщину воспользоваться прибором. Нужно было сделать это как-то иначе. Существовал только один способ, и это был очень жесткий способ.