Пол Мелкоу - Стены вселенной

Несколько минут спустя появилась женщина с папкой.

– Нам нужно заполнить кое-какие бумаги, - сказала он. - Тебе уже есть восемнадцать?

Соображать приходилось быстро. Джон отрицательно помотал головой.

– Скоро приедут мои родители.

– Ты им позвонил?

– Да.

– Нам понадобятся их страховые полисы.

Морщась от боли, Джон встал и смотрел на дверь, дожидаясь, когда женщина скроется из виду. После этого он заковылял в противоположную сторону, пока не добрался до пожарного выхода. Открыв дверь, он под звуки сирены похромал на стоянку.

Первая женщина-юрист, к которой Джон обратился со своим проектом, внимательно слушала его в течение пятнадцати минут, после чего сообщила, что с новыми клиентами она не работает. Джон чуть не заорал на нее:

– Так какого черта я тут перед вами распинался столько времени?!

Второму юристу, чтобы сказать «нет», понадобилось тридцать секунд. Третий с сомнением выслушал идею Джона по поводу кубика Рэйберна - и, не моргнув глазом, взял пачку наличных за то, чтобы изучить и получить три патента.

Из дешевого отеля, где он остановился, Джон позвонил Кейси.

– Привет. Это Джон.

– Привет! Говорят, тебя исключили из школы?

– Слухи о моем исключении сильно преувеличены, - сострил Джон.

– Что же случилось?

– Да так, очередная глава саги о Теде Карсоне. Я сказал Гушмэну, что не собираюсь извиняться, и он в ответ вышвырнул меня из школы. Видела бы ты, какого цвета у него было при этом лицо!

– Ты сказал Гушмэну «нет»?! - изумилась Кейси. - Ничего себе! Я слышала, в армии он был полковником.

– А я слышал, что он пристает к малолетним.

– Да брось!

– А что? Это на него похоже.

– Нет, не может быть.

– Еще как может.

– Но мы ведь не знаем наверняка.

Джон решил сменить тему.

– Слушай, на самом деле я звоню узнать, не хочешь ли ты куда-нибудь сходить в субботу?

– Конечно, - не раздумывая, ответила Кейси. - С удовольствием.

– Может, в кино?

– Отлично. А какой фильм?

– Не все ли равно?

Кейси хихикнула.

– Пожалуй. - И, помолчав секунду, добавила: - А родители тебя отпустят?

– О черт…

– Что?

– Я им еще не говорил, - сказал Джон. Он взглянул на стоящий возле кровати дешевенький приемник с часами: шесть тридцать. - Проклятье!

– Думаешь, тебе удастся отпроситься?

– Что бы ни случилось, в субботу обязательно увидимся.

– Буду ждать.

Он повесил трубку. Родители… Он забыл позвонить родителям. Они, должно быть, уже с ума сходят. Проклятье! Он так долго без них обходился, что уже и забыл, каково это - быть послушным сыном.

Он набрал свой домашний номер.

– Мама?

– О господи! - вскрикнула она. Потом, обращаясь к отцу, сказала: - Билл, это Джон. Это Джон!

– Где он? С ним ничего не случилось?

– Мам, со мной все в порядке. - Он помолчал. Он знал, как должен был поступить Джонни-Простак: он, разумеется, ни за что бы не поехал без спросу в Толедо. Однако Джон собирался использовать свое «отлучение» от школы с максимальной выгодой. - Ты уже говорила с Гушмэном?

– Да, Джон. Не волнуйся, все в порядке. Мы все понимаем. Возвращайся домой, мы не будем ругаться.

– Мам, ты ведь понимаешь, как я себя сейчас чувствую? Я поступил правильно, а у меня все отняли.

Так сказал бы на его месте Джонни-Простак.

– Знаю, милый. Знаю.

– Но это несправедливо!

– Да, Джонни. Скажи, где ты находишься? Возвращайся домой. - В голосе матери появились нотки мольбы.

– Мам, я сегодня не вернусь. У меня есть кое-какие дела.

– Билл, он сказал, что не вернется сегодня!

– Дай-ка мне трубку, Джанет. - В телефоне раздался голос отца. - Джон, я требую, чтобы ты явился домой сегодня. Мы все понимаем, ты расстроен, но ты должен быть дома. Мы во всем разберемся здесь, в этих стенах.

– Папа, я приеду завтра.

– Джон…

– Пап, я приеду завтра.

Он повесил трубку и чуть не расхохотался. Потом включил телевизор и до полуночи смотрел какие-то дурацкие фильмы.

Джон дрожал от утреннего холода. После ночи, проведенной на ступенях библиотеки, в распухшей, как дыня, коленке пульсировала боль. Часы на башне пробили восемь. Джон Первичный сейчас, должно быть, идет в школу. На английский. Надеюсь, эта сволочь хотя бы написала сочинение про Джерарда Мэнли Хопкинса, подумал Джон.

Спал он плохо: колено ныло, на душе скребли кошки. Он потерял 1700 долларов - все деньги, которые дал ему Джон Первичный, кроме тех восьмидесяти, что лежали в бумажнике. Он потерял рюкзак. Одежда его превратилась в лохмотья. Он удрал из больницы, не заплатив врачу. И он никогда еще не был так далеко от дома.