Борис Руденко: Перекресток

Когда он подбегал к «десятке», затемненное стекло стоявшего перед ними внедорожника поползло вниз. Из кабины высунулась широкая рожа с короткой стрижкой.

– Эй, брат, чего там такое? - спросила рожа.

Если короткая стрижка у женщин неизменно служила Никите источником вдохновения, то мужской ежик, как основная примета времени, автоматически вызывал абсолютно противоположные чувства. Тем не менее Никита остановился и вежливо пересказал все, что увидел.

– Понятно, - сказал обладатель ежика. - Значит, без вариантов. В объезд надо.

– А где объезд? - спросил, в свою очередь, Никита, но рожа не удостоила его ответом.

Затемненное стекло поднялось, и мотор внедорожника проснулся, машина начала выползать из колонны. Никита увидел ее целиком и слегка поразился размерам. Джип был не джип, а почти автобус, до которого и «хаммеру» далеко. Как на таком монстре можно ездить в городе, Никита не представлял. Впрочем, этот сундук, возможно, и не предназначался для городских поездок.

Никита плюхнулся на свое место и захлопнул дверцу.

– Что там случилось? - сунулся к нему Серега.

– Авария на железнодорожном пути. До вечера не разгребут. Давай рули за этими жлобами, они объезд знают, - показал Никита на внедорожник, который уже завершал разворот.

Джип стартовал чрезвычайно резво, сразу оставив «десятку» позади, но далеко оторваться не сумел. Серега пристроился к нему в хвост, подтянулся и не отпускал. На скорости в сто пятьдесят километров они летели минут пять, потом внедорожник притормозил и медленно свернул направо, сползая на грунтовку. Уходящая в глубину леса дорога оказалась довольно ровной и сухой, но пыльной. Серега приотстал от джипа, чтобы не глотать пыль из-под чужих колес. Так они ехали еще минут десять. Лесная дорога виляла из стороны в сторону, и в какой-то момент Никита изрядно засомневался, что водитель внедорожника действительно знает, куда едет. Но лес внезапно кончился. Теперь грунтовка спускалась на дно огромного песчаного карьера, а в конце его сворачивала вправо. Этот поворот соответствовал представлению Никиты о верном направлении движения, и он почти успокоился.

Характер почвы изменился. Видимо, из-за повышенной влажности грунта пыли здесь не было, и Серега прибавил скорость, приблизившись к джипу на какие-то два-три корпуса. Потому-то и не успел затормозить, когда случилось это. То есть нажать-то на тормоза он успел, но толку от того уже не было.

Ехавший перед ними внедоророжник исчез. И Никите, и Сереге поначалу показалось, что он попросту провалился во внезапно открывшуюся яму. Серега с невнятным воплем ударил по тормозам, но намертво схватившиеся колеса продолжали с громким шорохом скользить по земле. В критические моменты мозг начинает работать чрезвычайно быстро. За оставшиеся несколько секунд Никита понял, что хотя джип исчез, никакой ямы впереди нет, он даже почти успел удивиться, но потом «десятка» ухнула куда-то вниз, а стекла машины объяла непроницаемая чернота…

Он ощутил на щеках тепло, а на губах сладкое и открыл глаза, встретившись с испуганным взглядом Кати.

– Ты живой?

– Не уверен, - ответил он.

Катя склонилась над ним, опираясь коленями о водительское сиденье. В руке мокрый носовой платок, сложенный словно тампон. Никита облизнул губы, вторично удивляясь их сладости, и почувствовал, как стягивает кожу лица.

– Что это?

– Чай, - сказала Катя. - Из термоса. Он, правда, сладкий, но ничего другого под рукой не было.

Она сунулась было к нему со своим тампоном снова, однако Никита деликатно, но твердо отвел ее руку.

– У нас в багажнике целая упаковка воды, - сказал он. - Сейчас достанем и умоемся. А Серега где? Он в порядке?

– Они с Леной пошли осмотреться. А ты как себя чувствуешь? Никита осторожно пошевелился. Болела шея, левый локоть, гудело в голове, но все неприятные ощущения оставались в пределах терпимости. Тяжких и менее тяжких травм он явно избежал.

– Нормально, - сказал он, автоматически добавляя в тон геройские интонации. - Где это мы?

– Я не знаю.

Лобовое стекло «десятки» было покрыто непроницаемым для взгляда, густым слоем пыли. Правое окно, запорошенное меньше, пропускало лишь какой-то странный оранжевый полусвет. Никита распахнул дверцу и выбрался наружу. Поднимавшийся над горизонтом солнечный диск показался ему слишком крупным и тускловатым. «Ну и подняли мы пылищи!» - объяснил себе причину Никита, сделал шаг, тут же споткнулся и поглядел под ноги. Машина стояла на почве, довольно мало пригодной для движения на резиновых колесах. Собственно, это не почва была, а сплошная скала с неровными, острыми гранями, трещинами, буграми и впадинами, по которой и ходить-то надо было с опаской. Впереди, метрах в пятидесяти, поверхность уходила вниз, то ли обрываясь, то ли опускаясь с большим наклоном - отсюда Никите было не разобрать. Над линией этого условного горизонта поднимались черные утесы, а настоящий горизонт, просматривавшийся в их узких промежутках, имел иной цвет - желто-красный, словно битый кирпич пополам с прибрежным песком. Позади - такие же черные утесы со странными яркими голубыми пятнами у основания.