Игорь Алимов - Дракон 2. Назад в будущее

— Шпунтик! — взвыл Чижиков и хлопнул себя по лбу. — Ведь Шпунтик же!

— У вас две минуты на то, чтобы принести сюда кота, дядя Костя, и это надо сделать обязательно!

Девушка кричала, стараясь перекрыть нарастающий шум.

Чижиков так опешил, что даже не нашелся, что сказать. Он двинулся за котом по убегающему из-под ног полу, хватаясь за спинки кресел и расшвыривая встававшие на пути сумки и вещи. Он даже оттолкнул стюардессу, которая зачем-то пыталась удержать его, хотя все вокруг летело в тартарары. Ну какое ей дело, будет этот дурной пассажир стоять или сидеть, когда самолет со всей дури хряпнется о землю?

«Вот так оно и бывает, — мелькнуло в голове у Чижикова. — Возьми, да и случись некая история, и никто тебя не спросит, хочешь ли ты быть ее участником».

Костину грудь сдавил слепой животный ужас.

Зачем он полетел в этот чертов Пекин?!

Чтобы так нелепо погибнуть?!

Уже не понимая, что и зачем он делает, Чижиков схватил кошачью переноску и рванул назад, к Нике. Она была самым странным в этом самолете, и если уж Ника сказала, что они трое должны быть рядом и вместе, здесь, в проходе, значит, так надо?

Самолет дергался, как припадочный. Казалось, вот-вот железная махина не выдержит и развалится на части — и все же Котя умудрился добраться до девушки, не упустив Шпунтика и ничего себе попутно не сломав. Ника ухватила его за руку — и внезапно Котя увидел, что со всех сторон их окружает белое сияние, возникшее непонятно откуда и на глазах набирающее силу.

«Вот и все?» — пронеслось в голове Чижикова.

Как сквозь пленку он увидел перекошенное лицо Алексея Борна, что летел прямо на Костю, изогнувшись в немыслимом прыжке.

Губы Борна шевельнулись — миг, и он исчез.

Вот и все!

Будто камень упал в бездонный темный пруд, откуда нет возврата.

Вот и все…

Ослепительная белизна обступила Чижикова со всех сторон и мягко приняла его в свои объятия.

Сначала Чижиков осознал, что, кажется, не умер или умер не до конца. Или не весь. Не целиком.

Ясно было, что на какое-то время сознание его покинуло. Но на какое и где он теперь…

Котя ощущал свои ноги, чувствовал руки. Более того — правая рука аж ныла от тяжести кошачьей клетки-переноски.

Зато ничего не было слышно. Совсем. Абсолютно. Пропали все до одного звуки: стояла пронзительная ватная тишина.

И еще Котя ничего не видел. Одна слепящая белизна вокруг — или это уже ангельское сияние?

Чижиков попробовал повернуть голову налево — и, как ни странно, это ему без труда удалось. С той же легкостью голова поворачивалась и направо. Котя приподнял переноску и слегка тряхнул ее. В ответ клетку ощутимо заколбасило.

Шпунтик!

— Кот-кот-кот… — попробовал позвать Чижиков, но ничего не услышал. Губы исправно шевелились, как им и положено, но звуки пропадали, не родившись.

— Ко-о-от!!! — заорал, надсаживаясь, Котя, но опять безуспешно.

Спокойствие, только спокойствие!

Котя от души проморгался, но лучше видеть не стал.

Внезапно Чижиков почувствовал, что в левую его руку, чуть пониже локтя, кто-то пребольно вцепился и — держит. От неожиданности Котя чуть не выронил Шпунтика, но вовремя спохватился: ведь он не знал, что в таком случае с котом станет и куда клетка упадет. Чижиков вообще ни в чем не был уверен — стоит ли он на тверди земной или же парит в воздухе. Поэтому он ограничился тем, что резко дернул левой рукой, пытаясь высвободиться. В ответ на это невидимые пальцы лишь усилили хватку, но потом ослабили — как показалось Коте, успокаивающе.

— Наверное, это ангел, — вслух подумал Чижиков. — Ангел держит меня за руку. А я держу Шпунтика. За ручку клетки. И таким вот макаром мы все вместе возносимся в райские чертоги, чему и аминь!

Но вдруг это не ангел?!

Котя даже вспотел от подобного предположения и с трудом удержался от того, чтобы не замолотить руками и ногами, а также и Шпунтиком по проклятому сияющему кокону. От отчаяния Котя заорал, и Шпунтик ответил ему молодецкими ударами в стены клетки, но все оказалось бесполезным. Звуков по-прежнему не было, вокруг все так же стояло белое сияние, и Коте почудилось, будто скоро истает-прекратится и он сам: кокон его переварит и сделает своей частью. Чижикова затрясло от ужаса и отвращения, мысли исчезли, остался один только липкий, отвратительный ужас, сотнями демонов рвавший его изнутри. Совершенно не владея собой, Котя готов был на что угодно — лишь бы вырваться, лишь бы услышать хоть какой-нибудь звук, даже самый отвратительный, лишь бы…