Евгений Куклин - Служебный вход

Евгений Куклин

СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД

Лейтенант второй час бороздил, рассматривал улицы. Он шёл по центру большого незнакомого города. И праздное шатание доставляло ему истинное удовольствие. Приятно было купить молочный пломбир у толстой, едва вмещающейся в киоске мороженщицы; держать на весу хрустящий стаканчик, слизывать белую шапку, выплывшую словно маковка над стенами ветхозаветной церквушки. Постоять в фирменном, удивительно роскошном магазине посмотреть на суетных покупателей и в глазки-личики симпатичных продавщиц. Всю неделю лили дожди, соединяясь в один пасмурно-осенний, а сегодня день выдался замечательный и Андрей ощущал невесомую, неуловимую свободу каждым сантиметром своей кожи. Неспешно, он разглядывал деловой и праздный субботний люд. Прохожие в свою очередь не обделяли его вниманием, кто-то смотрел насмешливо, кто-то сочувственно, а офицеры (их так много в этом городе) хмурились и скользили не замечающими взглядами. На Беликове была форма, именуемая в армейских курилках - партизанской. Шинель солдатского сукна, весьма изношенная, с полевыми погонами лейтенанта, брезентовый ремень (на его внутренней стороне от предыдущих владельцев остался чернильный пацифистский значок). На ногах бились кирзовые сапоги, а купол головы с прозрачно-красными ушами венчала замызганная пилотка, на ней овальная кокарда.

Беликов был абсолютно штатским человеком, и мирная жизнь, вновь заполнившая окружающее пространство, радовала его, казалась ясной и умопомрачительно разнообразной. Две недели назад запасники начали изучать новый ракетный комплекс, значительно более точный, чем предшествующий, с разбросом попаданий не более ширины обычной улочки.

Ленивый прохладный ветер колыхал рваную полосу отклеившейся афишки, и казалось, будто собака длинным, розовым языком зализывает свою рану или обиду на весь белый свет. Осень - начало сезона, среди старых и покоробившихся от плохого клея афиш - листы репертуарных планов, но по настоящему привлекал глаз затейливый листок: <����Поэты читают новые стихи>, и несколько имен. В прошлое увольнение Беликов ходил в кино - холодный, рижский детектив, полный и скучающий зал. Поэзию лейтенант-инженер давно не читал, имена ничего не говорили: <...тем интересней, поэты в самый раз>.

Дворец культуры упрятан в глуби квартала, каменные ступени вели к сумрачному фасаду, из него выпирали белые колонны, символизирующие уверенную поступь и радость труда. Касса размещалась слева от входа в низком полуподвальчике. <...прогнали менял из храма>. В самом здании два зала: красный и синий, вечером, по обыкновению в одном из них крутили фильмы. Поэтическая заварушка готовится в красном, излишне торжественном зале. Впереди бум газет и жажда слова.

В гардеробе Беликов испытал неприятное замешательство. Сняв шинель, он принял арестантский вид - остался без ремня, перетягивал пряжку - после шинели она болталось на животе, как гирька от часов-ходиков. Прилетели нарядно прикинутые девицы, и лейтенант, торопясь, так затянулся, что не совсем плавно перешел в курсанта-первогодка с осиной талией. Позади засмеялись, и одна, как смешливая ученица. Андрей проклял свои звездочки, военкоматовского капитана и всех "Пиночетов", вместе взятых.

Тут же подскочил бледнолицый неврастеник, хватал за рукав и что-то горячо толковал. Беликов едва отстоял казенную шинель, буркнул: <����Свою иметь надо>, и с напрочь испорченным настроением вошел в зал.

Зал был плюшевым. Лейтенант по-партизански пристроился недалеко от прохода, чтобы тихо уйти, если будет заумно или слишком затянется.

Погас свет, лишь на сцене - два круга - рыжие, уснувшие на полу котята. Зал затих, а для Беликова сцена, все, что произойдет на ней, перевернулось, закатилось на дальний план. В легком сумраке скользнула женщина, с извинительной улыбкой присела рядом, а лицо ее - удивительно красиво. Лейтенант замер и как ожог: <����До чего красива, чудо, откуда взялась? Как живет? Ходит по улицам, магазинам? Запечатлеть, запомнить, спрятать, пусть будет, хотя бы хранится, как сильное - радостное иль столь же постыдное>.

А она - затаилась и вдруг, сбросив какую-то незримую паутинку, увидела пустую сцену, вспомнила зачем пришла и - карие кораблики отправились в кругосветку - увидела публику; вспомнила, зачем пришла, повела направо, взгляды столкнулись. У нее чуть удивленный, мягкий и отстраненно-дружелюбный. <����Вот жаль - рассмотрела с первого захода.>