Елена Жаринова - Дети Филонея

Чекулаева и вправду тяготило бремя взрослого человека. Все эти костюмы-галстуки, жены-тещи, коллеги-конкуренты… Тогда он приезжал сюда, в свою норку. Иногда со случайной подругой, иногда один — просто выспаться.

На полу под ворохом одежды запищал телефон. Шоколадка на кровати недовольно замычала.

— Андрюха? — возбужденно сказали в трубку. — Слышь, браток, ты нас опять заливаешь. Проверь джакузю свою.

— Кирюха, блин, ты на часы смотрел? Семь утра! Какая джакузи?

— А ты спустись, глянь, во что у меня кухня превратилась. Светка на карачках ползает, все тазы уже залило. Иди, иди глянь!

— Дусик! Принеси попить! — капризно донеслось с кровати.

Вот черт. Достали. "Дусик" быстро сунул шоколадке стакан воды, натянул спортивные штаны и открыл дверь на лестницу. Вдруг откуда-то ему наперерез метнулась черная тень. "Ниндзя…" — ошалело подумал Чекулаев. Черный человек приложил палец к губам. Неуловимое движение — удар — Чекулаев отлетел обратно за порог и отключился.

Пришел в себя он минуты через три, сидя в кресле. Первая мысль была — чуйка не подвела. Не бывает на пустом месте измен поутру… По квартире расхаживали трое одетых в черное, в черных масках, со спецназовским снаряжением. Четвертый — высокий коротко стриженный усатый блондин. Чекулаеву он был знаком — с самой плохой стороны.

Шоколадка стояла у кровати в одних трусах, прижав к груди блестящую майку. Она беззвучно разевала рот, как вытащенная на берег рыба.

— Так, барышня, — строго сказал блондин. — У вас пять минут на сборы. В милицию звонить не надо — никто сюда не приедет.

Он сунул шоколадке под нос какое-то удостоверение. Та отчаянно кивнула, влезла в джинсы, натянула майку, сунула в сумку лифчик и, не глядя на Чекулаева, выбежала из квартиры.

Блондин поморщился ей вслед.

— Дур не люблю.

— Дело вкуса, — пожал плечами Чекулаев. — Может, теперь уберете своих ниндзя из моей квартиры? Кто мне звонил, Адольф? Кирюхе бутылку поставили?

— Зачем посторонних вмешивать? Звонили наши люди. Как мы и рассчитывали, вы спросонья чужой голос не распознали.

— А это зачем? — Чекулаев осторожно потрогал разбитую скулу. — Завтра партнеры из Японии прилетают, а я с таким украшением. Позор на весь российский бизнес.

— Раньше для делового человека позором было не сдержать купеческое слово, — холодно заметил Адольф. — Мы начинаем терять терпение. Когда мы получим свои деньги?

— А я вам ничего не должен, — заявил Чекулаев.

Адольф коротко кивнул одному из ниндзя. Быстрый удар — и для Чекулаева снова померк свет.

— Не нагличайте, — услышал он, придя в себя. — Иначе у ваших японцев сложится совсем превратное впечатление о русском бизнесе. Наш визит сегодня воспринимайте как предупреждение. Если деньги не будут у нас на счету в течение суток после следующего Перехода, придется вас наказать. Чтобы не создавать прецедент. У наших добросовестных клиентов не должно мелькнуть и мысли, что они могут обмануть Организацию. Организация, Андрей Леонидович, умеет за себя постоять.

Адольф был спокоен, как сытый удав. Он говорил тем механическим голосом, который страшнее любого крика. И может, Чекулаев бы испугался, если бы… Ну вот не надо было его бить по лицу.

Есть люди, которые боятся вида собственной крови. У Чекулаева была другая реакция. Почувствовав на губах соленый вкус, он становился дерзким. А в последнее время он вообще ничего не боялся. Слишком абсурдным сделался мир вокруг…

— Здесь я вам ничего не должен, — сказал он, упрямо сощурив калмыцкие глаза. — А там — вы же в курсе — мое имущество конфисковано.

— Что делать? Мы тоже рисковали, — невозмутимо ответил Адольф. — Однако нам известно о ваших счетах в трех иностранных банках. Вы оказались очень ловким вором.

— Да там какие-то копейки, на старость! — жалобно проканючил Чекулаев и усмехнулся, сплевывая кровь.

— Не сомневаюсь. Но вы доживите еще до старости-то. Для нас получить плату — дело принципа. Назовите номера счетов, и мы снимем ровно половину. Полцарства, Андрей Леонидович. Не больше и не меньше. Нам чужого не надо. Заплатите по договору, пожалуйста.

Температура ласкового голоса Адольфа стремилась к абсолютному нулю. Чекулаев снова лизнул разбитую губу.

— По вашему проклятому договору я вам ничего не должен, — твердо произнес он.

Ниндзя вопросительно взглянул на Адольфа, но тот покачал головой. На Чекулаева он теперь смотрел снисходительно и сочувственно.