Дин Кунц: Вызов смерти

По коридору они дошли до кухни.

Там был настоящий склад. Майк протискивался между упаковками, ведя Лизу по узким проходам между штабелями, нагроможденными до потолка. Там были сотни и сотни упаковок с детским питанием. На один ужасный миг Майк испугался, что они обнаружат еще и ребенка.

— Кашка деткам, ням-ням-ням, — пел тоненький голосок.

— Хранить замороженным, — вступал следом низкий, более спокойный голос.

— Кашка деткам, ням… Замороженным… Крекер, «Кракатау», крекер…

Здесь были огромные пластиковые упаковки с сыром. Через мельчайшие трещинки в пластике проникла плесень. Теперь ее причудливые наросты, желтые и черные, белые и синие, украшали большинство упаковок и подбирались к другим, более свежим покупкам.

— Что все это значит? — спросила Лиза.

В памяти Майка всплыло объяснение. Это был типичный дом зрителя, или «Тип. Д. З.», как это именовалось у экономистов Шоу. Это было жилище потребителя.

— Это результат, — сказал Майк, — подсознательной рекламы.

— Но ей все это не нужно; она этим не пользуется!

— Но подсознательная реклама не убеждает зрителя покупать то, что нужно ему. Она длится каждый день по пять часов. Тридцать промельков в секунду — каждый промельк длится только несколько тысячных долей. Повторяясь, это заставляет зрителя покупать и еще раз покупать. Нужно ей это или нет, она покупает.

— Но это ужасно!

— Это экономическая система. Государство вкладывает деньги в то, чтобы потребитель приобрел те вещи, которые государство производит. Это только один дом зрителя. А таких — миллионы.

Лиза всхлипнула:

— Кошка…

Майк взял ее за руку и повел обратно через лабиринт бесполезных продуктов. Тоненькие голоса шептали им, убеждали их, убаюкивали их. По дороге они натолкнулись на штабель консервированных фруктов, опрокинули его на другую пирамиду, в которой были стеклянные контейнеры с густым сиропом. Стекло разбилось, забрызгав сиропом стены и другие коробки. Сироп вытекал из упаковки, покрывая пол слоем в четверть дюйма. В полдюйма. В дюйм.

— Идем отсюда, — сказала Лиза.

— Конечно.

Они прошли мимо картонок, бутылок, пластиковых контейнеров обратно в гостиную. Теперь они увидели, что комната загромождена креслами и стульями, а стены увешаны репродукциями, многие из которых повторялись. Женщина по-прежнему лежала на полу без сознания, но уже начинала стонать, приходя в себя.

— Что мы будем делать?

Майк положил руку на подлокотник кресла.

— Мы уйдем в ауру и пожелаем очутиться где-нибудь в другом месте.

— Но ведь сейчас мы находимся вовне. Можем ли мы использовать нижний мир для телепортации? Мы не хотели быть там. Мы Выпали.

— Мы можем попытаться. Может быть, раз мы воспользовались им однажды, теперь мы можем пройти через то измерение…

— Назад в Аппалачское убежище?

— Мы всегда можем вернуться туда, — сказал Майк.

— Куда же, в таком случае?

Он усадил ее в кресло, рядом с собой.

— В студию Шоу, — сказал он. И они исчезли.

Глава 8

В студии Убежища техники внимательно прислушивались к показаниям приборов и с испугом смотрели на две призрачные фигуры на сцене. Два туманных, почти невидимых образа продолжали излучать ненависть, хотя казалось, что у них нет ни тела, ни мозга. Зрители продолжали отключать ауры. Индикационная панель почти целиком погасла. А призраки все излучали, все ненавидели…

В углу офиса Анаксемандра Кокли ярко мерцала аура. Но он уже выскочил из-под нее. Его лицо было белым, словно рыбье брюхо.

— Кто-то подавил нашу передачу!

— Зрители отключаются, — доложил молодой человек, работавший за временно установленным столом. — Миллионами!

Из-за стеллажей вышел седовласый человек.

— Невозможно даже сказать, какой ментальный ущерб нанесла уже эта ненависть к себе. Многие зрители, вскормленные на самолюбовании, могут от этого просто погибнуть. А те, кто выживет и сохранит рассудок, никогда больше не вернутся к Шоу. Если они подумают, что Исполнители действительно так их ненавидят, они потеряют к нам доверие.

В голосе этого человека не было ни капли горечи — одно только смирение.

— Это передается из Аппалачского убежища, — уверенно сказал молодой человек.

— Блестяще, — нахмурился Кокли. — А то я не знал! Найдите это чертово убежище!

— Мы пытаемся, сэр.

Они действительно пытались это сделать.

Теперь грузовик двигался медленнее. От студии его отделяло только несколько зданий. Они должны были проломить дверь бронированным бампером машины и ворваться внутрь, перед тем как высадиться. Все пристегнулись ремнями. Всем было страшно.