Филип Дик - Порог между мирами

На улице уже стемнело – было полвосьмого вечера.

– Селезенка, – повторил Тито. – В августе этого года. В больнице Латтимор в Сан-Франциско. Майор по фамилии…

– Сейчас мне кажется, что фамилия была Воццек, – вмешалась Майра. – Или это композитор?

– Это название оперы, – сказал Тито. – Оперы Берга. В наше время ее редко ставят. – Он снял трубку видеофона. – Свяжусь с администрацией Латтимор; на побережье сейчас только половина пятого.

Майра встала и начала расхаживать по кабинету, потирая руки в перчатках, что здорово раздражало Тито – он не мог сосредоточиться на разговоре.

– Вы обедали? – спросил он, ожидая соединения.

– Нет, но я ем самое раннее в половине девятого или в девять. Это варварство – есть раньше.

– В таком случае могу ли я пригласить вас на ужин, миссис Сэндс? Я знаю один превосходный армянский ресторанчик в Виллидже. Еду там готовят люди.

– Люди? А кто же еще?

– Люди, а не автоматы, – пробормотал Тито. – Вы что, никогда не пробовали автоматически приготовленную пищу? – Что ж, Сэндсы богаты и, возможно, ежедневно питаются блюдами, которые готовили повара. – Я лично терпеть не могу такую еду. Она всегда одинаковая. Никогда не подгорает, никогда… – Он замолчал. На экране видеофона появилось изображение сотрудницы больницы Латтимор.

– Добрый день, мисс, это «Консультации по вопросам долголетия» из Нью-Йорка. Хотелось бы получить сведения об операции, сделанной в августе майору Воццеку или Воллеку. Пересадка селезенки.

– Погоди! – неожиданно вмешалась Майра. – Я вспомнила, это была не селезенка, а островок Лангерганса. Ну, знаешь, часть поджелудочной железы, которая управляет выработкой сахара в организме. Лэртон упомянул об этом, когда увидел, как я насыпаю две ложки сахара в кофе.

– Сейчас проверю, – сказала сотрудница из Латтимор, услышав слова Майры.

– Я хотел бы узнать, когда орган был получен из фонда, – добавил Тито. – Не могли бы вы найти точную дату?

Он ждал, когда ему сообщат нужные сведения. Терпению он научился на работе, для которой оно требовалось, пожалуй, даже в большей степени, чем ум.

Наконец девушка сообщила:

– Двенадцатого августа этого года была сделана пересадка полковнику Вайсвассеру. Островок Лангерганса был получен из фонда органов накануне – одиннадцатого августа. Операцию произвел Лэртон Сэндс, он также подтвердил качество донорского материала.

– Спасибо. – Тито отключился.

– Офис фонда органов закрыт, – напомнила Майра, когда детектив снова начал набирать номер. – Придется тебе подождать до завтра.

– У меня там свой человек, – ответил Тито.

В конце концов ему удалось соединиться с Гасом Андерсоном, его агентом в фонде органов.

– Это Тито. Гас, проверь для меня, получил ли хирург, о котором мы с тобой говорили, донорский орган – островок Лангерганса. Это могло произойти одиннадцатого августа.

Андерсон перезвонил почти сразу.

– Да. Одиннадцатого августа, островок Лангерганса. Орган доставлен хоппером в больницу Латтимор в Сан-Франциско. Все как обычно.

Тито раздраженно прервал связь. После короткой паузы Майра Сэндс, все еще продолжавшая кружить по кабинету, воскликнула:

– У меня нет никаких сомнений, что он получал органы нелегально! Он никогда никому не отказывал, а ведь в резервах фонда попросту не нашлось бы столько органов. Он наверняка получал их из другого источника и продолжает заниматься этим сейчас, я знаю.

– Знать – это мало. Надо еще и доказать…

Повернувшись к детективу, Майра бросила:

– Кроме Резервного фонда органов ООН существует только одно место, которым он мог бы пользоваться.

– Согласен, – кивнул Тито. – Но, как сказал ваш адвокат, лучше найти доказательство, прежде чем формулировать обвинение. Ибо в противном случае Лэртон подаст на вас в суд за диффамацию, клевету, пасквиль и все такое прочее. У него просто не будет другого выхода.

– Не нравится тебе вся эта история, – сказала Майра.

Тито пожал плечами.

– Она и не обязана мне нравиться, но это не имеет значения.

– Но ты считаешь, что я вступила на опасный путь.

– Да. Даже если в самом деле Лэртон Сэндс…

– Не говори «если»! Ты прекрасно знаешь, что он фанатик. Он до такой степени отождествляет себя со своим публичным образом спасителя человечества, что утратил связь с реальностью. Вероятно, он начинал с единичных случаев, казавшихся ему исключительными; ему требовался конкретный орган, и он его попросту брал. В следующий раз… – Майра пожала плечами, – было уже проще. И так далее.