Станислав Жейнов - Цесариус обреченный...

Прошли в соседнюю комнату. Два кресла, стол, приоткрытая дверь в кладовку, на стенах полки обставленные деревянными фигурками зверей и птиц.

— Ты должен был зайти еще четыре часа назад.

— Да. У тебя есть коньяк?

— Ты знаешь, я не пью.

— Тогда я закурю… с твоего позволения.

Константин достал трубку, набил табаком, закурил.

Капитан поудобней уселся в кресле, минуту разглядывал картографа, наконец произнес:

— Существуют правила… необходимые правила. Циркуляры, нормативы, уставы придуманы не нами, и не нам решать какие пункты этих правил благотворны, какие вредны. Мы принимаем их в купе и следуем неукоснительно ибо так прописано в законе, и тому есть письменное, заверенное печатью и подписью министра торговли, подтверждение.

Корабль это сложный организм, это симбиоз исполнительно законодательных течений. Мы — пирамида. Фундамент здесь люди, люди, и должностные инструкции, а цемент — понимание текущего момента, нахождение в себе и последующее развитие необходимых личностных качеств. Да, еще не все потеряно, но время дорого, посему я и счел необходимым озвучить этот вопрос немедленно.

Я новатор. Я тоже за идеи. Это происходит от моих либеральных взглядов, если хотите — демократического мышления. И тем не менее, всему есть предел!

Мы звенья одной цепи. На нас известный груз ответственности. Вижу вы загрустили. Хорошо, опустим вступление.

Это "вы" насторожило Константина; он понял что разговор будет официальным: подробное содержание внесут в путевой отчет акваториальной комиссии.

— Мне уже ни раз докладывали, — продолжал капитан, — а сегодня и сам я оказался свидетелем катастрофы. Эта катастрофа следствие непродуманной поведенческой составляющей некоторых руководителей высшего звена. Вы понимаете о ком я? Подрыв вашего авторитета, господин картограф, неизбежно влечет ослабление моего. Мы не можем позволить неуважение и уж тем более публичные хамские высказывания в наш адрес людей находящихся ниже нас по рангу. Наша структура, ее иерархический принцип, — основы нашей силы, нашей крепости. Но слабое звено может разрушить любое фундаментальное образование. Существуют строгие правила, и отклонения от прописанных норм приводит к нежелательным, иногда губительным последствиям. Думаю, и сами понимаете какие сложные взаимоотношения ожидают вас с подчиненными. Теперь будет не просто восстановить статус-кво, но положение не безнадежно. Вместе мы справимся. Смею надеяться: попустительство в отношении собственного авторитета, заигрывания с подчиненными все это позорное гниение останется в прошлом. Советую вам немедленно объясниться со старшим смотрителем музея. Причем, сделать это в присутствие "старших". Нам не нужны домыслы, намеки, и… необходимо пресечь все, что отвлекает от главного.

Капитан встал, заложил руки за спину и не спеша стал ходить взад вперед по комнате.

— Зачем вы все время трогаете свое плече? — спросил, глядя себе под ноги. — Это от нервов?

— У меня был вывих.

— Вот видите. Надо быть осмотрительнее. Это вам как бы предупреждение. Да, вот еще… Может, дать вам кое-что почитать. Я признаться, и сам перечитываю некоторые главы "структуризации поощрительной психологии". Право, некоторые тезисы достойны гимна. Параграф седьмой и пятнадцатый перечитывал три раза. Помните — "перевернутый мир"? Руководителя и подчиненного поменяли местами. У первого изменился химический состав мозга, уровень гемоглобина, вкусовые пристрастия, у второго расположения некоторых внутренних органов, политические взгляды, и… По лицу вижу, вы вспомнили. Мозг человека, подстраивает физиологию под статус. У мозга своя программа. На разную пищу у нас выделяется разная по плотности и составу слюна. Уровень руководителя характеризуется определенным запахом и даже цветом потовых выделений. Это базис "поощрительной психологии". Старшему хранителю судовых термометров, я скажу: добрый день, его первому помощнику: здравствуйте, замам помощника: приветствую. Это наука. Палитра отношений требует осмысления. Важны полутона. Для каждого из подчиненных свой тембр голоса, мимика, движения, и поэтому у нас нет противоречий: мы понимаем друга, в нас нет лишнего, мы часть большого, целого. А у вас, извините, все вперемешку. Вы игнорируете опыт столетий, отвергаете целую науку.

— Извини, — сказал Константин, приподнял ладонь. — Давай чуть погодим… Это важно, но… Уже пять, сейчас общее построение, мне надо идти, а потом…